точка оптического прицела на вашем лбу, тоже чья-то точка зрения.
31.03.2013 в 13:22
Пишет AVO Cor:Весёлая Лисёна, "Рай подождет... "
Когда-то этот замечательный рассказ был на Самиздате. Теперь, к сожалению, его там нет.
Не знаю, как отнесется автор к тому, что я хочу вывеситиь рассказ у себя в дневнике, но эта вещь в мои 15 лет мне очень понравилась. И вот больше десяти лет спустя она мне снова вспомнилась.
Короткая сказка про дракона и про любовь. Неграфический гет.
Почитайте, это красиво и печально.
Переношу сюда прямо как у меня сохранено со страницы Samlib
читать "Рай подождет..."Весёлая Лисёна: другие произведения.
Рай подождет...Журнал "Самиздат"
--------------------------------------------------------------------------------
Комментарии: 109, последний от 16/05/2005.
© Copyright Весёлая Лисёна
Обновлено: 16/05/2005. 14k. Статистика.
Рассказ: Сказки
--------------------------------------------------------------------------------
Рай подождет...
"Бывает -
Падают титаны,
Но долго не смолкает слава:
Их раны - дымные вулканы,
А кровь их - огненная лава."
В. Д. Федоров
"Значит, солнце всё медлит с восходом и ждёт,
Чтоб драконы успели досыта
Наиграться, когда озарит небосвод,
Их палящим дыханьем умытый. "
Екатерина Смирнова
***
Раненый дракон, как живая серая гора, истекающая кровавыми реками, волоча рваный хвост, опасливо вползал в деревню. Ту деревню, что затерялась на окраине империи среди непролазных лесов и топких мест со стоячей темной водой. Деревню, отдавшую всех крепких мужчин, юношей и даже седовласых старцев на воинскую службу по государеву указу. Деревню, вызывавшую жалость у каждого случайно забредшего сюда путешественника своими печальными домиками и чувством безысходной тоски, паутиной опутавшей её заулки.
Много лет одни только женщины были жизнью деревни: они ждали. Уже без прежнего нетерпения, но упрямо и обречённо... Собирали урожай и разводили скот. Календарь давно устарел и рассыпался, праздников не было совсем.
Сегодня опять работали в поле, почти не разговаривая, хмурясь на предгрозовом ветру. Тучи сбивались в стаи и беспокойно качали боками. Гаревая хмарь копошилась понизу. Небеса робко окропили пахоту, размашисто подставившую тугому облаку черное червивое нутро...
Тяжело вскидывая крыла, дракон вонзал обломанные когти в землю и, подтягиваясь из последних сил, продвигался вперед. Почему не кричат от страха? Приподнял веки: никого. Вымершее пространство. Эта мысль лишила остатков мужества, и сознание отлетело прежде, чем тяжелая голова глухо упала в тревожную персть дорожного перекрестья.
Женщины, возвращавшиеся с полевых работ, сильнее сжимали кирки, приближаясь к распростертому дракону.
- Он умер, - произнесла дочь кузнеца, рассматривая беспомощное тело - огромный бугор на заезженной дороге.
- Святая Дева, жив! - её мать заметила слабое дыхание, приблизив пальцы к жерлу ноздрей. Селянки настроженно переглянулись, и несколько минут спустя было принято знаменательное решение.
...Соленые струи размывают холодный морок, выуживая душу из небытия.
Вода, ласково стекая по открытым ладоням чешуек, уносит боль в землю.
Окрест и в глубинах проясняется. Слышны голоса и близко чувствуется тепло огня.
Задорно трещат поленья, дрожа от возбуждения каждый раз, когда пламенеющий язык бесстыже ласкает снизу вверх их волнистые извивы. Так должен пахнуть рай!
Семь дней и ночей, пока лил дождь, женщины выхаживали раненого.
Построили навес на толстых столбах в том месте, где пыльным крестом сходятся две дороги, и врачевали страдающую серую гору, прибитую судьбой к их убогому поселению. Смывали кровавую грязь, накладывали перевязки, часто меняя бинты из белых простыней. Раны заботливо, с шелестом тихих заговоров промывались отваром лесных трав...
На седьмой день изумрудные глаза открылись и, хлопнув ресницами, с интересом осмотрели новое пристанище: пар над кипящей водой, горящий хворост, капающая с крыши навеса вода... Никого поблизости.
Дракон зевнул и безудержно, молодецки захлопал крыльями. Вмиг рассыпавшаяся крыша завалила округу разлетевшимися ветками. Пусть драконий рай подождет...
Но что за невидимки живут здесь?
Воспарив к соборному куполу, дракон внимательно обозрел территорию: две дороги, пустая конюшня, коровники, птичий двор, лес и поле. А прямо, за грядой низких холмов - болото, через которое полз тогда, не помня себя от боли и ужаса... По пашне рассыпаны крошечные, едва заметные фигурки его спасительниц. "Впрочем, фигурка вон той блондины весьма приметна... хороша!- подумалось ему, - не надо быть драконом, чтобы заметить это отсюда...",- подняв левую бровь, крылатый сверкнул зеницами и молнией спикировал вниз.
... Душистые лепестки свободно и радостно кружились над полем. Девушки, веселясь, высоко подпрыгивали, ловя хрупкую нежность. А женщины... не смогли спрятаться от чувства, застигшего их врасплох. Отпустив на волю благодарные улыбки, они щедро одаривали ими дракона. Тот летал, не скупясь разбрасывая цветы для своего и дамского удовольствия. Кружил в свете закатных солнц и не было в этом мире ничего красивее его распростертых лазоревых крыльев, пропускащих сквозь себя низкие золотые лучи.
- Моё имя - Корилт,- промолвил наконец новый знакомец, едва его мускулистые ноги коснулись кромки пашен.
Выздоровление решили ознаменовать торжеством. Под звон церковного колокола открылись винные погреба. Племянница мясника, лютой красоты отроковица, освежевала быка, приговаривая:
- Вырезку - болезному... Пускай полакомится...
А белокудрая Венера повязала на шею дракона яркую ленту, как только тот послушно расположился подле неё. Подняли кубки:
- Вы подарили мне новую жизнь. О-о, это ценный подарок! Теперь я ваш. Располагайте мной, как вам будет угодно,- он щедро улыбнулся всем сразу и каждая приняла его улыбку на свой счет.
Вина и песни текли беспредельно. Корилт забавлял особо расхрабрившихся умопомрачительным посещением заоблачных высей, что приводило компанию в неописуемый восторг.
За полночь, при свете костра Венера спросила Корилта, трогая изящной ручкой шрам на могучем хвосте:
- Кто тебя покалечил?
- Свои... Я хотел быть другом, но стал другим... для них. Ты понимаешь,- тут он ловко откусил мясца и, кинув голую кость далеко через крыло, придвинулся поближе к девице,- они запрещали мне летать в лучах заката. Летать на восходе и заходе солнца запрещено драконьим кодексом! Карается смертью. Но я не знал, что они осмелятся...
- Оставайся у нас! Мы будем тебе очень рады!
- И ты?
- И я,- она стыдливо уронила взгляд,- я буду рада.
В этот миг Корилту впервые в жизни почудилось, будто пламя огня обожгло его.
***
Дивно стало в деревне. Появился новый обычай: поутру, на заре Корилт улетал далеко к горизонту, а возвратясь, рассказывал о надвигающейся непогоде. Или о солнцепеке и жаре. Умело призывал к пашням тучи в засушливые дни и выискивал заблудших лесом овец.
Вдруг безнадежно и нудно похолодало. Дракон воспламенил кучу сухих веток, собранных им за день. К костру собрались все-все. Пекли яблоки на длинных прутиках, пели, плели разговоры. Дамы по случаю выудили из сундуков нарядные цветастые платки, бусы и звонкие серьги. Ах, как зазвучал тягостный прежде, а ныне беглый и благой вечер! Пьянящие парЫ клубились, нагнетая веселье, и хмельной разудалый змей всё подбрасывал и подбрасывал в огонь пряные связки сухих растений. Ветер боязливо метался вокруг огня, и вдруг трусливо забился под корягу.
Свет не знал шабаша веселее этого! Тьма утступала обаянию пульсирующего, буйного существования. Община на единственную ночь превратилась в дикое беспечное племя. Ночь пламенела на славу, и звезды меркли в жизнерадостном сиянии драконьих зарниц.
Благоухание жимолости разбудило Венеру, спящую в колыбели бархатного крыла. Корилт
взмахнул вторым крылом, служившим девице уютным покрывалом, и искристый ветер солнечного утра напрочь прогнал дурманный сон. Донесся забавный визг - то резво мчалась по долу, трепеща подолом, пресвитерова байстрючка, держа поводок ручного порося, за которым едва поспевала.
- Корилт, Кори-и-и-илт! - звала она издали, и, подбежав к цветущему кустарнику, за
которым расположились Венера и дракон. Завыла истошно,- моя собака! Её щеночки! Помогите! Не выживут!
- Да что случилось? Какие щенки? Она ведь у тебя совсем старая... - недоуменно произнесла
Венера, укладывая кудри в строгий узел.
- Да, старая... Но вчера у неё родились миленькие щеночки - один лучше другого. Сейчас я их проведала - они едва дышат! Ну помогите же!
Корилт мотнул головой, указывая на свою мощную спину. Барышни бодро вскарабкались, обняли драконью шею и через мгновение все трое неслись над кронами дерев.
Щенки и правда были чуть живы. Родительница - любимая всеми дворняжка - беспокойно лизала маленькие сонные мордочки. Корилт осторожно приподнял одного крючком когтя, повертел, потом осторожно опустил в корзину рядом с остальными и принялся тихо-тихо, медленно дуть на щенков, согревая их. Он что-то непонятно шептал, продолжая неторопливо веять свои дыханием, царапал на дощатом полу диковинные знаки и священнодействовал таким образом чуть не до ужина. Когда он пустил в себе Венеру и прочих, щенята шаловливо возились в корзине, подтявкивали и выглядели совершенно здоровыми.
- Вот чудеса! Счастье-то какое! - доносилось со всех сторон.
- Подождите радоваться, - Корилт устало обернулся и всплеснул крылом, с едва уловимой досадой щелкнув в воздухе когтями,- я вдохнул в них жизнь... но до утра они не протянут, если не напоить золотым перецветом.
- Что? Где? Где он растет? - закричали-запричитали вокруг.
- На болоте. Оставайтесь тут, я скоро... - и мигом исчез за воротами.
***
Позднее тягучее марево всколыхнулось вздохом нечаянной радости: от заката к деревне бодро шагала дружина. Вот уже различимы лица ратников, а весть об их прибытии с быстротой ласточки перелетает от дома к дому. Слезы долгожданного счастья падают в вечерние росы...
Вернулись!
Здоровяк в тусклом рогатом шлеме плечом распахнул ветхую калитку. Прошел вдоль кустов бузины, устало опустился на лавку, бросил под ноги увесистую булаву. На шипах её железного набалдашника болтались куски налипшего темного мяса.
- Здравствуй, любимая. Вот я и дома... - погладил белые волосы тяжелой рукой, смачно расцеловал румяные ланиты, сгреб жену в охапку и нетепреливо потащил к дому.
Светило в циановых высях засочилось зрелым густым медом...
Когда совсем стемнело и маленькая свеча озарила запотевшее окно, хозяин дома, потягиваясь, озорно поглядел на Венеру, суетившуюся у печки, и, набивая трубку табаком, сказал:
- А мы ведь вас уберегли, радость моя. За дальней окраиной завалили громадного ящера. Он нас не сразу заметил. Преставляешь, сидел там на болоте и цветы собирал. Что ты, испугалась?
Ответом ему был звон рабившейся плошки. По полу рассыпались бусины червленых ягод, а за забором, в пустой холодной тьме протяжно, немилосердно завыла старая собака...
***
Следующий год в деревне случилось большое прибавление: во многих семьях появились розовощекие малыши.
Вот рано поутру проснулся белокурый мальчик и принялся удивленно и радостно вглядываться в рассвет блестящими, широко открытыми глазами цвета чистого изумруда...
***
Благодарю терпеливых читателей за внимание)
URL записиКогда-то этот замечательный рассказ был на Самиздате. Теперь, к сожалению, его там нет.
Не знаю, как отнесется автор к тому, что я хочу вывеситиь рассказ у себя в дневнике, но эта вещь в мои 15 лет мне очень понравилась. И вот больше десяти лет спустя она мне снова вспомнилась.
Короткая сказка про дракона и про любовь. Неграфический гет.
Почитайте, это красиво и печально.
Переношу сюда прямо как у меня сохранено со страницы Samlib
читать "Рай подождет..."Весёлая Лисёна: другие произведения.
Рай подождет...Журнал "Самиздат"
--------------------------------------------------------------------------------
Комментарии: 109, последний от 16/05/2005.
© Copyright Весёлая Лисёна
Обновлено: 16/05/2005. 14k. Статистика.
Рассказ: Сказки
--------------------------------------------------------------------------------
Рай подождет...
"Бывает -
Падают титаны,
Но долго не смолкает слава:
Их раны - дымные вулканы,
А кровь их - огненная лава."
В. Д. Федоров
"Значит, солнце всё медлит с восходом и ждёт,
Чтоб драконы успели досыта
Наиграться, когда озарит небосвод,
Их палящим дыханьем умытый. "
Екатерина Смирнова
***
Раненый дракон, как живая серая гора, истекающая кровавыми реками, волоча рваный хвост, опасливо вползал в деревню. Ту деревню, что затерялась на окраине империи среди непролазных лесов и топких мест со стоячей темной водой. Деревню, отдавшую всех крепких мужчин, юношей и даже седовласых старцев на воинскую службу по государеву указу. Деревню, вызывавшую жалость у каждого случайно забредшего сюда путешественника своими печальными домиками и чувством безысходной тоски, паутиной опутавшей её заулки.
Много лет одни только женщины были жизнью деревни: они ждали. Уже без прежнего нетерпения, но упрямо и обречённо... Собирали урожай и разводили скот. Календарь давно устарел и рассыпался, праздников не было совсем.
Сегодня опять работали в поле, почти не разговаривая, хмурясь на предгрозовом ветру. Тучи сбивались в стаи и беспокойно качали боками. Гаревая хмарь копошилась понизу. Небеса робко окропили пахоту, размашисто подставившую тугому облаку черное червивое нутро...
Тяжело вскидывая крыла, дракон вонзал обломанные когти в землю и, подтягиваясь из последних сил, продвигался вперед. Почему не кричат от страха? Приподнял веки: никого. Вымершее пространство. Эта мысль лишила остатков мужества, и сознание отлетело прежде, чем тяжелая голова глухо упала в тревожную персть дорожного перекрестья.
Женщины, возвращавшиеся с полевых работ, сильнее сжимали кирки, приближаясь к распростертому дракону.
- Он умер, - произнесла дочь кузнеца, рассматривая беспомощное тело - огромный бугор на заезженной дороге.
- Святая Дева, жив! - её мать заметила слабое дыхание, приблизив пальцы к жерлу ноздрей. Селянки настроженно переглянулись, и несколько минут спустя было принято знаменательное решение.
...Соленые струи размывают холодный морок, выуживая душу из небытия.
Вода, ласково стекая по открытым ладоням чешуек, уносит боль в землю.
Окрест и в глубинах проясняется. Слышны голоса и близко чувствуется тепло огня.
Задорно трещат поленья, дрожа от возбуждения каждый раз, когда пламенеющий язык бесстыже ласкает снизу вверх их волнистые извивы. Так должен пахнуть рай!
Семь дней и ночей, пока лил дождь, женщины выхаживали раненого.
Построили навес на толстых столбах в том месте, где пыльным крестом сходятся две дороги, и врачевали страдающую серую гору, прибитую судьбой к их убогому поселению. Смывали кровавую грязь, накладывали перевязки, часто меняя бинты из белых простыней. Раны заботливо, с шелестом тихих заговоров промывались отваром лесных трав...
На седьмой день изумрудные глаза открылись и, хлопнув ресницами, с интересом осмотрели новое пристанище: пар над кипящей водой, горящий хворост, капающая с крыши навеса вода... Никого поблизости.
Дракон зевнул и безудержно, молодецки захлопал крыльями. Вмиг рассыпавшаяся крыша завалила округу разлетевшимися ветками. Пусть драконий рай подождет...
Но что за невидимки живут здесь?
Воспарив к соборному куполу, дракон внимательно обозрел территорию: две дороги, пустая конюшня, коровники, птичий двор, лес и поле. А прямо, за грядой низких холмов - болото, через которое полз тогда, не помня себя от боли и ужаса... По пашне рассыпаны крошечные, едва заметные фигурки его спасительниц. "Впрочем, фигурка вон той блондины весьма приметна... хороша!- подумалось ему, - не надо быть драконом, чтобы заметить это отсюда...",- подняв левую бровь, крылатый сверкнул зеницами и молнией спикировал вниз.
... Душистые лепестки свободно и радостно кружились над полем. Девушки, веселясь, высоко подпрыгивали, ловя хрупкую нежность. А женщины... не смогли спрятаться от чувства, застигшего их врасплох. Отпустив на волю благодарные улыбки, они щедро одаривали ими дракона. Тот летал, не скупясь разбрасывая цветы для своего и дамского удовольствия. Кружил в свете закатных солнц и не было в этом мире ничего красивее его распростертых лазоревых крыльев, пропускащих сквозь себя низкие золотые лучи.
- Моё имя - Корилт,- промолвил наконец новый знакомец, едва его мускулистые ноги коснулись кромки пашен.
Выздоровление решили ознаменовать торжеством. Под звон церковного колокола открылись винные погреба. Племянница мясника, лютой красоты отроковица, освежевала быка, приговаривая:
- Вырезку - болезному... Пускай полакомится...
А белокудрая Венера повязала на шею дракона яркую ленту, как только тот послушно расположился подле неё. Подняли кубки:
- Вы подарили мне новую жизнь. О-о, это ценный подарок! Теперь я ваш. Располагайте мной, как вам будет угодно,- он щедро улыбнулся всем сразу и каждая приняла его улыбку на свой счет.
Вина и песни текли беспредельно. Корилт забавлял особо расхрабрившихся умопомрачительным посещением заоблачных высей, что приводило компанию в неописуемый восторг.
За полночь, при свете костра Венера спросила Корилта, трогая изящной ручкой шрам на могучем хвосте:
- Кто тебя покалечил?
- Свои... Я хотел быть другом, но стал другим... для них. Ты понимаешь,- тут он ловко откусил мясца и, кинув голую кость далеко через крыло, придвинулся поближе к девице,- они запрещали мне летать в лучах заката. Летать на восходе и заходе солнца запрещено драконьим кодексом! Карается смертью. Но я не знал, что они осмелятся...
- Оставайся у нас! Мы будем тебе очень рады!
- И ты?
- И я,- она стыдливо уронила взгляд,- я буду рада.
В этот миг Корилту впервые в жизни почудилось, будто пламя огня обожгло его.
***
Дивно стало в деревне. Появился новый обычай: поутру, на заре Корилт улетал далеко к горизонту, а возвратясь, рассказывал о надвигающейся непогоде. Или о солнцепеке и жаре. Умело призывал к пашням тучи в засушливые дни и выискивал заблудших лесом овец.
Вдруг безнадежно и нудно похолодало. Дракон воспламенил кучу сухих веток, собранных им за день. К костру собрались все-все. Пекли яблоки на длинных прутиках, пели, плели разговоры. Дамы по случаю выудили из сундуков нарядные цветастые платки, бусы и звонкие серьги. Ах, как зазвучал тягостный прежде, а ныне беглый и благой вечер! Пьянящие парЫ клубились, нагнетая веселье, и хмельной разудалый змей всё подбрасывал и подбрасывал в огонь пряные связки сухих растений. Ветер боязливо метался вокруг огня, и вдруг трусливо забился под корягу.
Свет не знал шабаша веселее этого! Тьма утступала обаянию пульсирующего, буйного существования. Община на единственную ночь превратилась в дикое беспечное племя. Ночь пламенела на славу, и звезды меркли в жизнерадостном сиянии драконьих зарниц.
Благоухание жимолости разбудило Венеру, спящую в колыбели бархатного крыла. Корилт
взмахнул вторым крылом, служившим девице уютным покрывалом, и искристый ветер солнечного утра напрочь прогнал дурманный сон. Донесся забавный визг - то резво мчалась по долу, трепеща подолом, пресвитерова байстрючка, держа поводок ручного порося, за которым едва поспевала.
- Корилт, Кори-и-и-илт! - звала она издали, и, подбежав к цветущему кустарнику, за
которым расположились Венера и дракон. Завыла истошно,- моя собака! Её щеночки! Помогите! Не выживут!
- Да что случилось? Какие щенки? Она ведь у тебя совсем старая... - недоуменно произнесла
Венера, укладывая кудри в строгий узел.
- Да, старая... Но вчера у неё родились миленькие щеночки - один лучше другого. Сейчас я их проведала - они едва дышат! Ну помогите же!
Корилт мотнул головой, указывая на свою мощную спину. Барышни бодро вскарабкались, обняли драконью шею и через мгновение все трое неслись над кронами дерев.
Щенки и правда были чуть живы. Родительница - любимая всеми дворняжка - беспокойно лизала маленькие сонные мордочки. Корилт осторожно приподнял одного крючком когтя, повертел, потом осторожно опустил в корзину рядом с остальными и принялся тихо-тихо, медленно дуть на щенков, согревая их. Он что-то непонятно шептал, продолжая неторопливо веять свои дыханием, царапал на дощатом полу диковинные знаки и священнодействовал таким образом чуть не до ужина. Когда он пустил в себе Венеру и прочих, щенята шаловливо возились в корзине, подтявкивали и выглядели совершенно здоровыми.
- Вот чудеса! Счастье-то какое! - доносилось со всех сторон.
- Подождите радоваться, - Корилт устало обернулся и всплеснул крылом, с едва уловимой досадой щелкнув в воздухе когтями,- я вдохнул в них жизнь... но до утра они не протянут, если не напоить золотым перецветом.
- Что? Где? Где он растет? - закричали-запричитали вокруг.
- На болоте. Оставайтесь тут, я скоро... - и мигом исчез за воротами.
***
Позднее тягучее марево всколыхнулось вздохом нечаянной радости: от заката к деревне бодро шагала дружина. Вот уже различимы лица ратников, а весть об их прибытии с быстротой ласточки перелетает от дома к дому. Слезы долгожданного счастья падают в вечерние росы...
Вернулись!
Здоровяк в тусклом рогатом шлеме плечом распахнул ветхую калитку. Прошел вдоль кустов бузины, устало опустился на лавку, бросил под ноги увесистую булаву. На шипах её железного набалдашника болтались куски налипшего темного мяса.
- Здравствуй, любимая. Вот я и дома... - погладил белые волосы тяжелой рукой, смачно расцеловал румяные ланиты, сгреб жену в охапку и нетепреливо потащил к дому.
Светило в циановых высях засочилось зрелым густым медом...
Когда совсем стемнело и маленькая свеча озарила запотевшее окно, хозяин дома, потягиваясь, озорно поглядел на Венеру, суетившуюся у печки, и, набивая трубку табаком, сказал:
- А мы ведь вас уберегли, радость моя. За дальней окраиной завалили громадного ящера. Он нас не сразу заметил. Преставляешь, сидел там на болоте и цветы собирал. Что ты, испугалась?
Ответом ему был звон рабившейся плошки. По полу рассыпались бусины червленых ягод, а за забором, в пустой холодной тьме протяжно, немилосердно завыла старая собака...
***
Следующий год в деревне случилось большое прибавление: во многих семьях появились розовощекие малыши.
Вот рано поутру проснулся белокурый мальчик и принялся удивленно и радостно вглядываться в рассвет блестящими, широко открытыми глазами цвета чистого изумруда...
***
Благодарю терпеливых читателей за внимание)
@темы: библиотека дракона