точка оптического прицела на вашем лбу, тоже чья-то точка зрения.
Название: Северус Снейп и охота на оборотня milva.fanrus.com/stasy/stasy3.htm
Автор: Stasy aka Елена Клещенко
Категория: general
Рейтинг: PG-13
Главные герои: Снейп, Мародеры, Дамблдор, Слагхорн
Дисклеймер: Все принадлежит Роулинг, моего — ничего, сами видите.
Краткое содержание: Подробная версия истории, которую рассказывает Люпин в Визжащей Хижине: “Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей Иве. Сириус Снейпа заметил и ШУТКИ РАДИ сказал ему, что всего-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, ЕСТЕСТВЕННО, так и сделал...” А все-таки — почему Сириус, не будучи ни подлецом, ни идиотом, так пошутил, а Северус, не будучи ни наивным дитятком, ни самоубийцей, поддался на “шутку”?читать дальше
Декан прошелся по кабинету. Шумно вздохнул, раздувая усы.
— Что же вы, Северус, ведь это в голове не укладывается... Право, нельзя же так, милый друг!
Милый друг ничего не промолвил в ответ. Стоял как стоял, в полной неподвижности и тупом равнодушии. Понятно, шестикурсника, с отличием сдавшего СОВ, строгим внушением не испугаешь. Но хотя бы для пристойности выразил что-нибудь вроде смущения и сожаления!
Горацию Слагхорну не впервой было изображать благодушие перед теми, кто раздражал его. На детей нельзя повышать голос — ибо в жизни, если она достаточно долгая и насыщенная приятными событиями, бывает всякое: сегодня он безнадежно молчит у тебя на экзамене, а через каких-нибудь тридцать лет ты ожидаешь своей очереди перед его кабинетом в Министерстве... Но с этим полукровкой, грубым, неопрятным и дурно воспитанным, его выдержка подвергалась серьезным испытаниям.
Может ли первый в учебе (по зельеварению уж безусловно первый, даже если сравнивать со старшекурсниками!) быть в то же время и позором факультета? Полбеды, что полукровка — хоть он и пытается это скрывать, в Слизерине секреты такого сорта рано или поздно выплывают на свет... Однако чтобы к шестому курсу юноша, всерьез думающий о карьере, не усвоил себе мало-мальски приличных манер... да куда там, хотя бы правил гигиены! Видит Мерлин (тем паче Мерлин и сам, согласно легенде, был не то полукровкой, не то вовсе грязнокровкой) — Слагхорн никогда не стоял в одном строю с оголтелыми магглофобами. Но ведь магглы, как и мы, не все одинаковы! Плебейство, леди и джентльмены, — неизлечимая болезнь. Неизлечимая. Полюбуйтесь на него: шестнадцать лет балбесу, а все ногти объедены, как у сопливого первокурсника.
Парень, который выглядит и держится так, как этот Снейп, по всем законам естества просто обязан быть тупее тролля. Но мерзкий малый был умен, невероятно, противоестественно умен. И вдобавок одарен в двух областях: в собственном его, Слагхорна, предмете, зельеварении — и в прикладной защите от темных искусств (боевой магии, называя вещи своими именами), в которой он, Слагхорн, не достиг особых высот. Правда, больше никаких талантов за мистером Снейпом не числилось. В особенности светских.
Сколько помнил Слагхорн, с ним всегда были проблемы. Из бедной семьи, мать лекарша в св.Мунго, отец, сами понимаете, маггл, с женой и сыном не живет. Как этого Снейпа занесло в Слизерин, можно только гадать. Не иначе Шляпа оценила неуемное желание выбиться из нищеты. Но тут мало одного желания! Кто хочет чего-то достичь, тот должен начинать с вежливости и осмотрительности. Этого же колотили все, с самого первого курса. Такой уж у него, видно, от рождения дар располагать к себе людей. И всё какие-то дурацкие, позорные истории, так что и не жалко его, а противно. То свои же отлупят в заброшенном туалете, то сам он раскровянит лицо дылде-старшекурснику — и ладно бы разбил, а то расцарапал, как взбесившийся кот! Даже кроткие хаффлы сыпали ему за шиворот семена чесоточника, будто знали, что за этого факультет не заступится.
Но то была присказка, а сказка началась, когда этот идиот умудрился как-то насолить большой гриффиндорской четверке, любимчикам Альбуса. С тех пор бои не стихали — и завершались обычно не в пользу Слизерина. Врагов, знаете ли, тоже надо выбирать с умом! Один только кошмарный инцидент в конце прошлого семестра стоил Горацию не менее чем года жизни. Он даже зажмурился, снова, как наяву, услышав хохот, свист и улюлюканье, девичий визг, увидев голые ноги, беспомощно дрыгающие в воздухе... Это же надо было так подставиться, позволить так опозорить себя среди бела дня — и весь свой факультет заодно, а значит, некоторым образом и декана!..
Слагхорн усилием воли подавил гнев. В конце концов, сейчас речь не об этом.
— Северус, друг мой, но не может быть, чтобы у вас не было каких-то иных причин для подобного поступка! Чтобы вот так, из-за товарищеской шутки, пусть и не слишком умной, согласен... но нет, воля ваша, мне трудно поверить! ...Северус?
— Я уже все сказал, сэр.
О-о, до чего тяжел ты, хлеб учительский! Стоит как пень, как столб. Мантия расстегнута, несвежая рубаха местами заправлена в брюки, пуговиц у ворота не хватает (он что, даже эльфов сумел восстановить против себя?!). Руки сцеплены за спиной. Будто у него там палочка наготове.
...Что-то с ним не так. Какой-то он стал за лето... другой, да простится мне нелепость формулировки. Ага — зрение ему исправили. Весной он был совсем подслеповатый, книгу держал в трех дюймах от глаз. Теперь вылечился, только иногда, пристально вглядываясь, по привычке щурится и щерится. Как и прежде, не красавец, хотя и подрос — спина сгорблена, плечи неширокие, жидкие сальные патлы, прыщи... впрочем, виноват: прыщей нет. Не иначе, на каникулах воспользовался благосклонностью какой-нибудь такой... из фабричных, фу, Мерлин сохрани... Но не только это.
Раньше Слагхорн всякий раз, как наблюдал за Снейпом в классе, вспоминал гравюру из маггловской старинной книжки: разрезанная лягушка, прикрепленная к какому-то пыточному станку, согласно подписи, “отзывалась частыми и сильными судорогами на электричество любой природы”. (За что ученые магглы невзлюбили ту лягушку, Слагхорн не понял. И они еще смели обвинять колдунов в бессердечии и богопротивных деяниях!) Вот и этот был как будто с ободранной кожей и в перманентных судорогах, как будто еле терпит боль — и то и дело срывается. А теперь... теперь стал, наоборот, бесчувственный. Лицо замороженное, лишнего слова не скажет, да и нелишние — еле цедит. И не то чтобы сонный, усталый, нет — взгляд живой и внимательный, ох и внимательный. Но смотрит, как через стеклянную стену. Взглядом на взгляд, улыбкой на улыбку не отвечает. Вроде не декан с ним доверительно беседует, а лягушка квакает из банки.
Пора в отставку, подумал он. Что-то нехорошее делается в стенах родного факультета, над чем ни декан, ни ректор не имеют власти. Все чаще этот липкий ужас, холод по спине от вот такого же взгляда, шатание и ненадежность опор мироздания, будто безумец упер палочку тебе в горло, и не спасут ни деньги, ни связи, ни лучшие зелья...
Слагхорн мотнул головой, отгоняя наваждение. Что за чушь, в самом деле. Парня вчера обследовали врачи, сам Дамблдор его осмотрел и не нашел ни пресловутой метки, ни Империо, ни следов Империо, ни иных неприятных признаков. Слагхорн лично проверил его на зелья — ничего кроме того, в чем он сам сознался. И сам же аппарировал в Ливерпуль к его матери, пытался поговорить с ней. Поговорил, извольте видеть... Ведьма-колдомедик, некрасивая и безвкусно одетая, в ответ на деликатно высказанный вопрос о вероятной причине прискорбных перемен в характере ее сына звенящим от ярости голосом посоветовала поискать причину в Хогвартсе. И добавила: “А когда найдете, будьте любезны, поделитесь со мной”. И так сверкнула на него своими очками, что Слагхорн почел за лучшее откланяться.
Нет, никаких причин, никаких странных знакомств, никаких тайных побуждений. Просто дикая выходка неуравновешенного юнца.
Альбус потребовал взять воспоминание об этом эпизоде у одного из свидетелей, так что Слагхорн имел сомнительное удовольствие увидеть собственными глазами все это... это... язык не поворачивается вымолвить: безобразное побоище в гостиной Слизерина!
* * *
— ...А что, Нобл, “Кабанью голову” назвали в честь Дамблдора?
— Ха! Откуда ты это взял, Догерти?
— Ну а как же: Hog’s — Head. Кто у нас в Хоге глава?!
Теплая (во всех смыслах этого слова) компания у камина расхохоталась. Догерти, главного остряка шестого курса, одобрительно пихнули в плечо, протянули ему бутылку огневиски, из той же “Кабаньей головы”, надо полагать. Нобл продолжил тему: потому ли так назвали паб, что глава Хогвартса часто в него захаживает, или, наоборот, престарелый любитель гриффиндорцев (“...и гриффиндорок!”) туда повадился после того, как хозяин увековечил его на вывеске...
— Потише нельзя? — послышалось из-за стола.
— Слушаюсь, сэр! — рявкнул Нобл. Тише, разумеется, не стало. Снейп потер пальцами веки и принялся раскручивать новый пергамент.
Кроме него, за уроками сидели три девчонки с разных курсов. Остальные занимались более приятными делами: кто уже закончил домашние задания, кто и не думал приступать. Места за столами было полно, но Ширли Старлинг зачем-то уселась рядом с ним. Так близко, как только позволяли Снейповы книги и пергаменты, устилавшие стол.
— Северус...
— Чего тебе, Старлинг?
— Северус, извини, я вот тут не понимаю...
Снейп, незаметно вздохнув, потянул к себе учебник, в который тыкал наманикюренный ноготок.
— Чего не понимаешь?
Не понимала Старлинг, какой компонент Раздувающего зелья считается активным, а какие дополнительными. Снейп объяснил ей, что это учат на втором курсе, и посоветовал взять учебник у кого-нибудь из младших.
Ширли обиженно захлопала глазами. Худая, нескладная, волосы бесцветные. Хрящеватый носик, как хоботок у муравьеда, прекрасно уравновешивается длинной прямоугольной челюстью.
— Северус, а мне еще к послезавтра надо эссе писать. Ты не сходишь со мной в библиотеку?..
Снейп уставился на нее с таким удивлением, которое было обидней всякого “нет”. Потом вспомнил.
Перед каникулами, в июне — в той, прежней жизни — он рассудил, что кто-кто, а Старлинг ему не откажет. Не с ее физиономией. Подарил ей флакон собственноручно изготовленного Эйфорийного эликсира для вдыхания, слегка ароматизированного экстрактом нарциссов (“Чтобы тебе, Ширли, всегда было весело”) и пригласил прогуляться к озеру. К несчастью, дурехе, впервые в жизни приглашенной к озеру, эйфория ударила куда-то не туда, и она надумала пококетничать. Два дня отговаривалась какой-то ерундой, хихикала с другими девчонками у него за спиной, потом начались экзамены, а потом... потом уже ничто не имело значения. Ничто, кроме одного, и это одно никак не касалось уродины Старлинг. Он совсем забыл про нее. А она, выходит, не забыла.
— Извини, мне завтра некогда. Слагхорн очень много назадавал.
— Ой, бедный ты... — Ширли было некуда отступать. Соседки по комнате ей жизни не давали всю неделю: один был кавалер — Нюниус, и того упустила. — Но ты же все равно пойдешь в библиотеку? Мы могли бы вместе...
— Гы-ы... и чего она в нем нашла?
Оказалось, парни у камина давно перестали обсуждать моральный облик ректора и с интересом прислушиваются к писклявому голосу Старлинг.
— Не скажи, Догерти, Ширли у нас девочка не промах, — верно?
— Своего не упустит... чье бы оно ни было...
— Старлинг, а ты в прошлом году с ним к озеру гулять ходила, да?
— Она к озеру ходила после СОВ! Все представление видела, что с ним гриффиндорцы устроили! — Слова Догерти заглушил обвальный хохот. Ширли залилась краской, на глазах у нее выступили слезы. — Успела разглядеть...
* * *
...Дальше воспоминания очевидца становились неотчетливыми. Догерти, судя по всему, сразу словил обыкновенный Экспеллиармус — правда, почему-то на лбу у него остался синяк. Что происходило затем, когда на обнаглевшего Нюниуса кинулись другие ребята, установить в точности не удалось. Снейп, по образному свидетельству одного из младших, “просто взорвался, как большая навозная бомба”. Первым нападавшим он залепил физиономии едкой зеленой слизью, некоторые просто вымокли, другие обварились горячим паром, третьи получили ушибы различной степени тяжести, четвертые... у четвертых на руках обнаружились порезы, тонкие, глубокие и весьма болезненные. Будто от бича из волосяной проволоки, которая легко рассекала и одежду. Что это за мерзость, так и не выяснили, даже с помощью профессора защиты от темных искусств: Снейп на все расспросы тупо бубнил, что был очень зол и ничего не помнит. Ну конечно — не помнит он! Ясно как день, милый юноша развлекается придумыванием Повреждающих заклятий. Знать бы, где он их записывает... или полагается на память?..
Нет, его не одолели старшие ученики либо преподаватели (которых никто не успел позвать). Инцидент исчерпался сам собой, когда кончились желающие атаковать опасного психа. Здравомыслие всегда было сильной стороной Слизерина: безобразной драки в родном подземелье никто не ожидал, у многих и палочек-то не было под рукой, и тем более не ждали ничего подобного от этого несчастного зельевара... Снейп тут же перестал психовать. Будто и вовсе не нервничал. Спокойно вышел и с гордым видом отправился к декану, докладывать о своих подвигах, оставив позади стонущих коллег и загаженную гостиную.
Кстати о гостиной. В начале беседы Слагхорн, деликатно покашливая, намекнул ему, что факультет понес некоторый материальный ущерб, не вполне устранимый даже магическим путем. (И в самом деле, леди и джентльмены, что же это будет, если всякий нищий полукровка начнет ронять люстры шестнадцатого века, поливать кресла и раритетные драпри неизвестной липкой дрянью?..) Думал пристыдить его хоть так, но проклятый Снейп молча вытащил из кармана потертый маггловский кошелек. Отделение для монеток было набито галлеонами. “Гонорары за статьи, — снизошел до пояснения. — Сколько нужно?” Причин не верить не было, Слагхорн знал, как хорошо платят в “Успехах зелий”, и все же...
Тьфу, чего только не лезет в голову. Особенно когда он стоит вот так неподвижно и молчит. Батюшки мои, прямо-таки статуя! Римский воин Северус Нюниус. (Декан Слизерина никогда не унизился бы до произнесения вслух дурацкой клички. Но про себя можно.) Нос, правда, великоват даже для римлянина.
— Северус, вам не совестно? — на самых печальных нотах вопросил он. — Ведь там были младшие курсы... девочки... что они-то вам сделали? Маленькая Гвендолен после вашей атаки потеряла сознание, у крошки Мэй вывихнута рука — так неудачно упала, бедняжка, мадам Помфри даже подозревала перелом... Северус, дорогой мой, Слизерин бьет без пощады, верно, но Слизерин не совершает напрасного зла — это удел глупцов. Вы согласны со мной?
Он взглянул на Снейпа в упор, с облегчением и злорадством видя, что на сей раз трансфигурация удалась — римская статуя преобразилась в нашкодившего подростка. Взгляд ушел вбок, на скулах проступили красные пятна.
— Сэр, я не хотел ударить ее, честно! Она просто... я... — И, покраснев еще больше: — Это моя вина, сэр, я не удержал палочку.
— Ну вот видите, — снисходительно, уже без драматических нот, сказал декан. Кого “ее”, пояснять не требовалось. Очевидно, что речь не о толстушке Гвендолен.
Великолепная и неподражаемая Нарцисса Блэк уже два года как покинула Хогвартс, но по сей день в полумраке слизеринской гостиной сияли белым золотом десять очаровательных головок, со второго по седьмой курс. Младшие, поди, и видали-то “нашу Цисси” только на страницах “Ведьмополитена”. Зелье для высветления волос не относится к сложным, рецепт его доступен даже девичьему уму, труднее перенять ледяную брезгливую мину древнейшего и благороднейшего рода. У четверокурсницы Мэй Прюэтт получалось особенно плохо. Тем не менее (а может быть, добавлял про себя декан, именно поэтому) из нее вышла самая привлекательная копия.
— Я рад, что вы меня поняли. Будет неплохо, если впредь вы направите свое рвение не против своих же товарищей, а...
Вовне, хотел сказать он, но вспомнил о Дамблдоре и братстве факультетов — и закончил лояльно:
— На учебу. Мы с вами договорились?
— Да, сэр, — смиренно ответил Снейп. Только ртом дернул как-то неприятно.
* * *
После безобразного инцидента с ним перестали разговаривать и однокурсники, и вообще все слизеринцы. Декан произнес у них в гостиной прочувствованную речь о взаимном уважении, недопустимости буйства и членовредительства, с одной стороны, и недостойных высказываний в адрес товарищей, в особенности девочек, — с другой, заверил всех, что мистер Снейп, хотя и переутомился за лето, абсолютно вменяем и свою выходку искупит отработками в течение месяца. (Слагхорн давно мечтал о квалифицированном ассистенте, и тут такой подарок.) Но декану хорошо говорить про уважение: не ему в следующий раз засветят в лоб неизвестным заклятьем. Снейпа теперь все обходили по широкой дуге, и Ширли Старлинг оставила свои попытки, благо ее на всякий случай тоже перестали дразнить. Его это устраивало. Занят он был до предела.
Откровенно говоря, Слагхорн и сам первое время присматривался к нему с опаской. Но все указывало на то, что скандалист-полукровка понял буквально его совет направить рвение на учебу. Из лабораторий его приходилось выпроваживать едва ли не силой, и каждую неделю он подходил к Слагхорну подписать перечень необходимых ему книг в Запретной секции. Список был длиннее, чем у иных сочинение, и содержал литературу, по большей части связанную с лечением отравлений, злонамеренных заклятий и прочих подобных вещей. Что ж, если парень увлечется колдомедициной, это будет только прекрасно. Чем не карьера для такого, как он?
Второй инцидент, по правде говоря, и на инцидент не тянул. Поздним вечером, когда все расходились спать, Снейп задержался в гостиной у камина: зарывал железным совком в угли какую-то хитрую колбу, чтобы томилась до утра.
— Добрый вечер, Северус. Сильно занят?
За спиной у него стояли двое семикурсников. Один умный, другой здоровенный.
— Можешь уделить нам немного времени?
— Могу. — Снейп на всякий случай нащупал палочку.
— Никаких обид! — дружески рассмеялся Уоррингтон. — Пива хочешь?
— Спасибо, нет.
— Ну, присядь хотя бы. Гойл, притащи еще кресло.
— Так в чем дело?
— Северус, ты здорово дерешься! Клянусь Мерлином, никогда не видал ничего подобного.
— Спасибо.
— Послушай меня: ты уже решил, куда пойдешь после Хогвартса?
— Решил.
— Зельеварение?
— Вроде того.
— Я бы не сказал, что самое подходящее дело для такого, как ты, — это именно зелья, — вкрадчиво произнес Уоррингтон.
— Банки-склянки, травки-минералы!.. — подхватил второй, глупо ухмыляясь.
— Гойл, я тебе не разрешал говорить! — одернул его Уоррингтон. — Северус, зелья — это здорово, я не спорю. Но есть такие... сферы деятельности, где оплата во много раз выше. Я, конечно, имею в виду способных людей.
Снейп искривил рот, будто улыбнулся.
— Какие такие сферы? Квиддич, что ли?
— Гы-гы-гы!..
— Гойл! ...Нет, я говорю не о квиддиче. ВОВСЕ не о квиддиче. В Англии скоро найдется много работы для храбрых и верных, и для тех, кто не боится пачкать руки... понимаешь, о чем я?
— Нет.
— Молодец, — почему-то с одобрением сказал Уоррингтон. — Прежде чем продолжать разговор... я заметил, ты умеешь всякие вещи... чему не учат на ЗОТИ. Ты не мог бы показать нам... ну... — он приподнял рукав, показывая незажившую длинную царапину, —... вот вроде этого, а?
Снейп повернул голову, внимательно вгляделся ему в лицо. Гойл наполовину вылез из кресла, чтобы ничего не пропустить.
— Вроде этого? Запросто. — Снейп поднялся на ноги, обвел взглядом темные углы гостиной. — Акцио мышь.
Темный шарик с хвостиком послушно вплыл по воздуху в круг света перед камином (“Как ты их видишь...” — с восхищением прошептал Гойл), опустился на пол. Мышь побежала не сразу. Снейп ожидал, подняв палочку. Когда зверек наконец метнулся в темноту, он сделал короткое движение кистью и что-то по-змеиному прошипел сквозь зубы. Мышь опять замерла.
— Ты ее остановил, что ль?
— Ага.
Вокруг темного комочка по каменной плите расползалась красная лужица. Потом комочек развалился надвое.
Уоррингтон сощурился, присматриваясь. Потом попытался что-то сказать, но получилось только: “Э-а...” Судорожно сглотнул, зажал руками рот, вскочил и кинулся в спальню. Гойл растерянно поглядел на Снейпа, на бывшую мышь, буркнул: “Спокой-ночи...” и двинул за патроном. Тоже очень быстро.
— Для тех, кто не боится... — вполголоса произнес Снейп. — Инсендио.
Кучка серого пепла на полу у камина вряд ли удивила эльфов. Слизерин никогда не отличался аккуратностью.
* * *
Сириус Блэк провожал друга. Потихоньку провожал, незаметно. Просто чтобы убедиться, что все в порядке и мадам Помфри вернулась в больничное крыло, а Ремус, значит, остался один, и ночью, когда он превратится, можно будет его навестить...
Наступило полнолуние, и Сириус был счастлив. Не только потому, что любил ночь и риск. И не потому, что им с Луни и Джимом (и с Хвостиком, конечно) было так классно. И даже не потому, что так восхитительно здорово оказалось превращаться в зверя.
Если бы драгоценная матушка знала, С КЕМ я вожусь в Гриффиндоре помимо грязнокровок и осквернителей крови! С кем мы смеемся на уроках и бегаем под луной, кому я перевязываю раны и кто сам первый сказал, что хотел бы быть моим братом, — правда, тут же смутился до полусмерти... О, если бы она знала!.. Жалко, что не узнает.
Вот так, матушка, вот так, дорогие родичи! Оборотень — мой брат, а на ваше поганое родословное древо мы лапы задирали.
Стемнело быстрее, чем обычно: по небу ползли тучи, а до восхода луны оставалось около часа. В замке уютно светились окна. Дракучая Ива шелестела сухо, по-осеннему. Листья еще не начали опадать, но в ночном воздухе стоял дивный запах прели. Сириус двинулся к своей привычной засидке за кустом боярышника. И замер, прислушиваясь и принюхиваясь.
Прежде, до того как он стал псом, он бы вообще ничего не заметил. Да и не было ничего: ни лишнего движения черной тени среди теней, ни звука. По-настоящему чуять запахи он в человеческом облике не мог... или мог? Неважно. Просто он понял, что за лазом под корнями Ивы сегодня следит не он один. И понял, кто этот другой.
А тоже, между прочим, хорошо сидит поганец: выбрал куст чуть левее, который закрывает не только лаз, но и тропинку к больничному крылу. Ну, Нюниус, доигрался!
Еще одним даром анимагии было умение ходить вроде бы и не крадучись, но бесшумно. Встав во весь рост, сунув руки в карманы, легкой вальяжной походкой Сириус сделал полукруг по лугу, подошел сзади к черной фигуре, почти невидимой на фоне темной листвы, и просвистел несколько нот из маггловской песенки.
Не успел он досвистеть, как палочка Снейпа нацелилась ему в грудь.
— Привет, Нюниус, — светло улыбнулся Сириус. — Поздновато гуляешь.
— Как и ты.
— Что делаешь в кустиках? Расстройство желудка?
— Угадал.
Сириус на мгновение растерялся. Все не так пошло с этим Снейпом после каникул. И вовсе ему не было стыдно за себя или за Джима — что заслужил Нюниус, то и получил. Джим никогда бы с ним такого не сделал, если бы этот гад не обозвал Лили. И уж подавно он не боялся Снейпа, ни тогда, ни сейчас — мало ли что он раскидал всех своих, слизеринцы известные храбрецы. Просто... раньше он вспоминал про Нюниуса, только когда тот попадался под руку. А теперь думал про него часто. Не то чтобы подолгу или как-то по-особенному, но все время какая-нибудь ерунда напоминала.
Это человеческая сущность Сириуса Блэка, а что до песьей... нет, и пес не боялся Снейпа. При виде его псу хотелось завыть с прискуливанием, как воет Ремус, запертый в хижине, как когда луна стоит высоко или тает посиневший лед на озере, и не остается ничего, кроме отчаяния... Сириуса даже его злейшие враги не называли трусом. Но этот вой, нарастающий в его собственной груди...
— Иди отсюда, Снейп, — угрожающе сказал он. — Нечего тебе тут делать, твое кубло давно уже уползло бай-бай. Давай, а то Слаг баллы снимет.
Снейп не тронулся с места. Палочка его по-прежнему была направлена Сириусу в грудь, глаза — как два черных пятна на белом лице. Что ж, палочка у Сириуса тоже была наготове, не так уж лениво и рассеянно он подходил, и он уже собрался отвесить Нюниусу обычные полфунта конфеток... Это был не Экспеллиармус, это было что-то острое и всепроникающее, как запах нашатыря. Оно болезненно дернуло каждое мышечное волоконце, он на мгновение потерял свое тело, а правая рука сама собой подскочила вверх, и его удар ушел в темноту над кустами. Снейп даже не шевельнулся, только повел палочкой вслед за мишенью. Яростно встряхнувшись, Сириус бросился на него, будто хотел без всякой магии врезать ему кулаком... но вдруг прошипел: “Чш-ш-ш!” и пригнулся, дернув Снейпа за рукав. Очень вовремя: под Ивой появился кто-то еще и направлялся к ним. Из-под полы плаща мелькнул край белого фартука.
Враги бок о бок съежились за кустом боярышника, стараясь дышать пореже: о проницательности хогвартского врача ходили легенды. Но, видно, затаились они хорошо. Мадам Помфри спокойно повернула к замку, не взглянув в их сторону. Ветви Ивы снова пришли в движение, шелестя и поскрипывая. Кто не знал, как они умеют хлестать, мог подумать, что их просто качает ветер.
— Шел бы ты сам... знаешь куда, Блэк? — проворчал Снейп. — Все прозевал из-за тебя!
— Что прозевал?
— Что надо, — не вполне последовательно ответил Снейп. Его палочка снова была нацелена на Сириуса. — Долго ты еще будешь здесь торчать?
От такого нахальства Сириус даже оторопел. Это он — меня спрашивает, долго ли я буду здесь торчать?! Это наша Ива, и не его поганое дело... и вообще...
— Тебе-то что тут нужно? — спросил он, из последних сил сдерживаясь. — Может, я помогу?
— Может, и поможешь, — согласился Снейп. — Ты знаешь, что надо сделать, чтобы добраться до Дракучей Ивы?
— Зачем тебе?
— Да вот... хочу навестить больного товарища. Беспокоит меня его здоровье. Плохо выглядит. Совсем, я бы сказал, нехорошо...
— Ты что, серьезно? Хочешь полезть под Иву?!
— Хочу.
— И не боишься, Снейп?!
— А чего там бояться.
Э, друг слизеринец, а вот тут ты неправ. Там есть чего бояться. Даже нам с Джимом, если честно, бывает страшно, о Хвостике и говорить нечего. Но если ты у нас такой смелый...
Сириус всегда соображал быстро. Из туннеля в Визжащую Хижину ведет люк, запертый на магический замок — не как в банке Гринготтс, конечно, но простое Алохомора не сработает. Как раз для того, чтобы его мог отомкнуть человек с волшебной палочкой, знающий нужное слово — но не случайный идиот. (И, конечно, не Луни в волчьем облике.) Подземная прогулка на четвереньках и продолжительная медитация под люком пойдут Нюниусу на пользу, а там и мы его догоним... откроем люк... и побежит Нюниус обратно, еще быстрее, чем туда... А что, приятель, так мы с тобой еще не делали! Ты готов к новым ощущениям?..
— Ну раз не боишься — смотри, куда я показываю... только палочку убери, храбрый наш, а то я нервничаю! Надо нажать на вон тот нарост... нет, левей, где сейчас ветка прошла. На пузе до него проползи, вы, змеи, хорошо ползаете. Если ты и вправду не боишься, конечно. Но я бы на твоем месте не совался! Учителя и без твоих соплей в курсе наших дел, а ты себе наживешь неприятностей. Ты даже не представляешь, Снейп, каких больших...
— Этот?
Снейп поднял палочку — плавным, легким и точным движением, с губ сорвалось короткое слово. Сириус не услышал удара силовой волны, но тут же скрип сошел на нет, будто перестало вращаться гигантское колесо, стихла волна шелеста — ветви замерли.
— Этот. — Снейп тряхнул волосами, ухмыльнулся уголком рта. На мгновение Сириусу показалось, что он сейчас съязвит, как прежде: мол, пусть на пузе ползают гриффиндорские идиоты, а у нас, у змей, волшебные палочки есть... — Спасибо, Блэкки. Душевно порадовал. Не скучай.
Сириус молча смотрел, как он идет к Дракучей Иве, неспешно ступая по земле, исхлестанной великанской метлой; как лезет в нору, подхватив мантию свободной рукой, чтобы не мешала.
Слишком быстро все получилось. И неправильно. Вечно с этим Снейпом какая-нибудь пакость...
* * *
— Сиу, ты дебил?! — простонал Джеймс. — Зачем ты ему сказал?!
— Я подумал: пускай нарвется. — Сириус пытался скрыть смущение, то, что он сделал, с каждой минутой ему самому нравилось все меньше. — Он же целый год за нами следит, только о том и думает, как бы узнать про Луни, — вот пусть и узнает...
— Узнать про Луни?! — Поттер вскочил с места, сунул за пояс палочку, подхватил Невидимую мантию. — Сиу, ты точно дебил! Он давно все знает!
— Что знает?
Джеймс схватился за голову, потом махнул рукой.
— Пошли, на ходу объясню.
Но заговорить они смогли, только когда отошли от замка и скинули мантию. Джеймс тут же перешел на бег, Сириусу пришлось догонять.
— Джим, ты что, в самом деле? Ты куда?
— Туда! — ответил лучший друг. — Ты не понял, что ли, он же сто раз нам намекал! И про луну, и про цикличность, и про антиобщественные наклонности! Или ты думал, он имеет в виду что-то другое?!
— Да ладно, как бы он узнал?!
— Не знаю как! Догадался — мы же догадались, думаешь, Нюниус глупей тебя?! Или подслушал! Он знает, к кому идет! И хочет его убить! По-твоему, зачем он вообще там сидел?!
— Да брось! — уже почти с отчаянием закричал Сириус. — Не пошел бы он, если бы знал! Что он, самоубийца?
— Он чокнутый! Забыл, что твой брат тебе рассказывал?!
— Ну, и при чем тут это? Подумаешь, синяков наставил...
— Не синяков, а порезал! — Поттер начал задыхаться, но мысли не терял. — Порезал! Палочкой! Как меня тогда!
— Джим, да хватит тебе, нашел великого воина! Сам подумай, что он может против старого доброго Луни?! Тот его живо...
Джеймс остановился, схватил Сириуса за локоть и рывком развернул к себе:
— Сиу, Мерлин твоих прабабок! Включи свою тупую голову! Ты правда хочешь, чтоб Луни его прикончил? Чтоб все узнали, какой он опасный и лютый? Чтоб он вылетел из школы с волчьим билетом?! И Дамблдора...
— Тихо ты, не ори!
— Ну, понял наконец-то?! Побежали!
* * *
Света в оборотневой норе не было, на то она и нора. Твари свет без надобности, а люди подсвечивают себе палочками. Он был к этому готов: с начала сентября пил зелье, обостряющее ночное зрение. Слагхорну сказал, что это зелье входит в курс лечения от близорукости. Старый жлоб поверил: в колдомедицине он ни шиша не смыслит. Теперь Северусу хватало крошечного светляка на кончике палочки, зеленого тусклого пятнышка величиной с полногтя. Не с Люмосом же идти на тварь, чтобы она незамеченной подобралась из темноты. Другое зелье — успокоительное, тоже ничего криминального. Добавка асфодели дала любопытный эффект: начисто убила страх перед болью и смертью. Мысли сделались короткими и четкими. Но ненависть никуда не делась. Ее не усыпить зельями.
Для обострения слуха у него было заклятье: слегка доработанная отмена Оглушающего, как ни смешно. Нет, незамеченной тварь не подберется: не дышать он не может, а дыхание я услышу. Как только подойдет на правильное расстояние — ударю Сектумсемпрой. С оборотнем всё. Не с первого раза, так со второго. А если те двое пойдут за мной...
Они проклянут день и час, когда впервые подняли на меня руку.
Новому Северусу эти слова не казались высокопарными и смешными. Наоборот, они с научной точностью отражали суть дела.
И как по заказу, сзади в темноте — там, далеко, у выхода — что-то появилось. Шаги, голоса. Северус тихо рассмеялся, ударил кулаком об кулак. Идут за ним. Оба. И с ними больше никого. Ура, все-таки есть справедливость на земле!
Блэк и Поттер переговаривались неслышным шепотом. То есть это они думали, что неслышным.
“Так люк же заперт! — Разнесет он твой люк. — Пусти меня вперед. — Зачем? — Я обернуться могу! — Я и сам обернуться могу. — И воткнешься рогами в потолок? Или вприсядку поползешь? (Хихиканье.) Идея: обгони его и обернись, хоть проход загородишь! — Иди в Азкабан с твоими шуточками. Ты сам как собираешься его обгонять? Хоть собакой, хоть человеком?!”
Хороший вопрос, Поттер! Северус был уверен в себе. Даже если эти двое и тварь кинутся на него одновременно — он успеет. Но тварь должна быть первой. Никто не посмеет его обвинить в убийстве, ведь это же оборотень! И никто не обвинит его, если потом он убьет тех, кто бросится на него.
Так и будет. Я хорошо все продумал. Сначала тварь, потом те двое.
Теперь главное — не дать им нагнать меня раньше времени...
* * *
Джеймс и Сириус задыхались. Наверху, на обычной дороге в Хогсмид, они бы уже два раза догнали Нюниуса, даже не трансформируясь в оленя и пса. Но здесь приходилось бежать согнувшись в три погибели, а фора по времени у этого гада была приличная. И давно пора бы им увидеть впереди свет от его волшебной палочки — но нет, темно, хоть глаз выколи...
— Снейп! — окликнул Джеймс и остановился, прислушиваясь.
Тишина.
— Сне-ейп!
— Не надо, Луни приманишь.
Джеймс только отмахнулся.
— Снейп! Я знаю, что ты меня слышишь! Давай назад!
Далеко впереди послышался смех. Или показалось?
— Иди сюда, кретин проклятый! — в голосе Поттера звучало отчаяние. — Он тебя разорвет!
Снова смех — и несколько слов, которые в квартале Спиннерз-Энд обозначали категорический отказ. Джеймс судорожно вздохнул — в селезенке кололо будто шилом — и снова кинулся вперед.
* * *
Потолок туннеля сделался выше, и он прибавил шагу. Теперь идти приходилось немного в горку, и это было хорошо: значит, близок конец.
Сначала тварь, потом те двое.
Впереди, за поворотом, что-то скрипнуло, появился свет. Слишком яркий, не должно быть такого даже от полной луны. Стукнуло в пол — кто-то спрыгнул в тоннель сверху. Свет стал приближаться. Времени на раздумья не было: он погасил своего светляка и, прижавшись к стене, осторожно глянул вперед.
И увидел Ремуса Люпина.
И пол ушел из-под ног.
Он подготовился ко всему, ничего не упустил. Он рассматривал колдографии оборотней, он читал отчеты авроров (не спрашивайте, где взял). Он до мелочей восстановил в воображении стремительное, не свойственное ничему живому движение твари, и ее уродливую морду, волчью и не волчью, и ту цепенящую беспомощность перед абсолютным злом, которое играет с тобой как кошка с мышью, забавляясь твоим ужасом... ну, последнее было нетрудно, спасибо Поттеру и Блэку! Он был уверен, что ему хватит твердости и умения, что тварь никак не возьмет его врасплох. Ошибался.
— Северус, это ты кричал? — удивленно вопросил Люпин. Зеленоватый шар освещал его белую рубаху и растерянное лицо. — Ты что тут делаешь? Уходи скорее, тебе здесь нельзя, слышишь?! А где ребята? Эй, ты почему молчишь?..
Северус не мог ни вымолвить слова, ни нацелить палочку. Это нечестно. Почему он не трансформировался? Ведь полнолуние точно сегодня, и луне уже следовало взойти... или я не рассчитал время? Теперь я должен убить его? Но он не волк, и не нападает, и мне опять никто не поверит... Он превратится, если я его атакую?
— Защищайся, тварь.
Люпин вздрогнул от боли, но превращаться не стал: перехватил поудобнее палочку и попытался достать его в ответ. Такой удар легко отразил бы толковый третьекурсник.
Что же мне делать, силы благие?! Если бы это был не он, а любой из трех других, рука бы не дрогнула, но этого...
Он будто не услышал тяжелых прыжков позади. Те двое наконец-то догадались, что собака бежит по низкому тоннелю быстрее человека, и Люпин глянул через плечо Снейпа с еще большим удивлением:
— Сириус? Зачем ты?..
Договорить он не успел: у поворота стоял Сириус Блэк. Палочка все еще была зажата у него в зубах, как роза у Кармен.
— Рем, пригнись!
Снейп не успел обернуться, его как молотком ударило по голове, а потом подсекло под коленки. Он свалился на земляной пол, и в ту же секунду — будто эти два удара переполнили чашу — Ремуса выгнуло, повело дрожью. Сероватое пятно света напротив люка налилось молочно-белым: луна выглянула из-за туч.
Непочтительно помянув Мерлина, Сириус наскоро обмотал Снейпа магическими путами и отволок за поворот. Бегом кинулся назад — успеть бы трансформироваться обратно в собаку... Теперь надо уговорить Луни вернуться в дом. Захлопнуть люк я сумею, а там подоспеет Джим и уберет отсюда этого придурка...
Что-то обожгло ему спину. Сириус оглянулся и чуть не взвыл от ужаса. Окаянный Снейп стоял прямо позади него, вытянув вперед руку с палочкой, и вместо глаз у него были два светящихся круга — совсем как у Луни. Он был похож на инфернала. А может, он и есть инфернал? Человек на такое не способен. Нет, он и раньше умел избавляться от веревок, но мгновенно очнуться после хорошего сотрясения мозга?..
— Отойди, Блэк.
Оборотень зарычал и присел на лапах, готовый броситься.
— Сектумсемпра!
Рычание перешло в визг, на серой шерсти показалась темная кровь. Сириус прыгнул между Снейпом и Луни, толкнул оборотня мордой, но тот снова зарычал, громче, чем прежде.
— Отойди, Блэк, мешаешь.
Сириуса вздернуло в воздух, покачало и швырнуло об стену.
— Ну, тварь?! Ближе подойди. Боишься меня, да?.. — Сириус подобрал под себя лапы и попытался встать. — Сектумсемпра!..
Пес бросился на Снейпа. Мерзкое заклятье ушло в потолок, он схватил Снейпа зубами за предплечье и сжал челюсти. Тот зашипел, но вместо того чтобы потерять сознание от боли, перехватил палочку левой рукой. А сзади на них прыгнул Луни. Пришлось отвлечься.
Джим, ты где?! — безнадежно подумал Сириус. Обернусь человеком — меня убьет Луни, а без палочки мне не справиться с этим придурком, он же сейчас нас обоих ломтями нарежет, вот ведь гадским заклятьем разжился... Луни рванулся в сторону, Сириус рыкнул и ударил его грудью в бок. Волчий облик Луни за лето тоже вырос, стал страшней, особенно для тех, кто не видал его раньше. Но Сириус был тяжелее и пока еще сбивал его с ног. Крокодилья пасть, длиннее, чем у простого волка, лязгнула рядом с его ухом. Если он меня покусает, пока я собака, стану я оборотнем или?..
— Что ж, Блэк, ты сам напросился. Сектум...
— Стой, Снейп!
Джим, как всегда, вовремя. Сириус переступил лапами по мохнатому боку брата-оборотня, привычно увернулся от зубов. Ну!..
— Дерись со мной, сволочь, у них нет палочек! Или боишься?!
Сириус тихонько заскулил. Кто после этого здесь главный дебил, спрашивается?! Самое время устраивать дуэли, нет бы сразу врезать ему по голове и тащить к выходу... Луни увидел новую добычу, и Сириус схватил его зубами за загривок: теперь он не мог видеть, что делают Джим и Снейп. Потом что-то рухнуло на землю, и Джим крикнул:
— Сиу, держи Ремуса, а этого я беру на себя! Увидимся!
Шаги удалились за поворот. Отлично, хвала Мерлину! Мне остался пустяк: успокоить разъяренного раненого вервольфа. Тихо, Луни, тихо, дружище, все хорошо...
Ненавижу Снейпа.
* * *
...Гаргульино гнездо, его уже и Петрификус не берет?!
Джеймс схватил за запястье некстати ожившего Снейпа и направил его палочку в стену.
— Хорошо, я понял, ты меня ненавидишь. Есть за что, согласен. Когда выберемся отсюда, будет тебе... сатисфакция. Какая захочешь. Хоть дуэль по старым правилам, хоть маггловский бокс, что душе угодно, только не здесь!
— Боишься своего дружка? — голос Снейпа был хриплым и слабым, он опустился на одно колено. Правая рука у него, похоже, не действовала.
— Не хочу, чтобы Ремус стал убийцей из-за одного придурка.
— Из-за двух минимум. Твой Ремус — бешеная тварь, его надо прикончить.
— Сам ты тварь. — Теплая кровь поползла по ноге, ох, что-то много крови... — Хорошо, Снейп, хочешь, попрошу у тебя прощения, только пойдем!
Снейп ответил не сразу. Лицо у него было какое-то странное: будто его вот-вот вырвет.
— Да. Пойдем.
— Фу, наконец-то. Ну вставай...
— Что у тебя с ногой? — резко спросил Снейп. — Кровь.
— Учуял, что ли?! — огрызнулся Джеймс. Снейп протянул свободную руку вперед, нащупал резаную рану выше колена.
— Все-таки я тебя достал, Поттер. Так ты далеко не уйдешь. Отпусти руку, кровь остановлю... Отпусти, говорю, а то оба тут останемся. Клянусь Мерлином, пока не выберемся, я не нападу на тебя.
Он нацелил палочку, прошептал несколько слов. Ногу Джеймса обожгло болью.
— Всё уже. Теперь ты меня. — Снейп задрал рукав. — Твой Блэк меня укусил, придется от бешенства лечиться... Ты умеешь?
Джеймс умел, но заколебался. Вдруг я ему вылечу руку, а он тут же рванет обратно? Этот слизеринец сказал, когда клялся, “не нападу НА ТЕБЯ”...
— Козел с рогами, — шепотом сказал Снейп и левой рукой навел палочку на правую. Вторая вспышка осветила его отрешенное лицо, и он сразу же перехватил палочку в правую руку.
— Ну, теперь пошли?! Давай, держись за меня.
Вместо того, чтобы встать с колен, Снейп оперся кулаком о землю. Потом лег.
В семье Поттеров не было принято ругаться, и Джеймс только скрипнул зубами. Взмахнул палочкой, поднимая бесчувственное тело в воздух. Теперь он не решился левитировать его перед собой, как багаж, а схватил за обе руки (в правой тот по-прежнему сжимал палочку) и поволок на спине. Чепуха, выход близко. Если бы еще нога не болела...
* * *
Лежать в мокрой от дождя траве, чувствовать кожей ночной ветер и нежные клевки капель было восхитительно. Потом одежда пропиталась влагой, и Джеймс очнулся.
Ива успокоилась, мирно покачивала ветвями, как нормальное дерево. А где Снейп?!
Одну ужасную секунду Джеймс был уверен, что проклятый идиот снова полез в туннель. Потом разглядел справа от себя темную фигуру в траве, вытащил палочку и прошептал: “Люмос”.
Снейп лежал навзничь, даже не пытаясь закрыть искаженное гримасой лицо. Пальцы, сжимавшие палочку, разжались, из крепко зажмуренных глаз текли слезы. Или просто дождь стал сильнее.
* * *
Не всех великих героев, борцов с чудовищами, после боя уносят в часовню, в сияние витражей и органную музыку. Некотором везет: они попадают в больничное крыло.
— Так что, Поппи? Что мы сможем рассказать?
Хогвартский колдомедик со вздохом взглянула на ректора, заправила волосы под чепец.
— Не надо ничего рассказывать, оставь как есть.
— Прошу прощения?
— Ко мне уже забегали две девочки, как я поняла, поклонницы Блэка. Спрашивали, правда ли, что Сириус дрался на дуэли со Снейпом из Слизерина.
— Откуда такие идеи?
— Элементарно. Кто-то видел, как Поттер тащит Снейпа в больничное крыло, а где Сириус Блэк, никто не знает. Кстати, ректор, вы не знаете, где он?
— Не имею ни малейшего понятия. — Голубые глаза ректора остались такими же ясными. — Но, полагаю, с ним все в порядке — как и с Ремусом. Так что ты им ответила?
— Правду: что Снейпа ударили заклятьем сзади по затылку, а Блэк пребывает в добром здравии. Барышни были очень разочарованы. Думаю, такие слухи будут лучшим наказанием для Блэка!
— Поппи, твоя практичность порой меня устрашает.
Мадам Помфри сердито дернула плечом.
— Лучше бы ты устрашился чего-нибудь другого! Скажем, глупых мальчишек, владеющих опасными тайнами. Я знаю, ты симпатизируешь Сириусу Блэку, — но, Альбус, как он мог?! Нет, не говори мне о нем, я слишком зла.
— Хорошо, давай поговорим о Поттере.
— Ты не поверишь, Альбус, но Поттер спит, — мадам Помфри улыбнулась. — Как младенец. Он все еще здесь, у меня. Я его положила в отдельную палату, чтобы они опять не сцепились. Нога почти зажила. Проснется — отпущу его.
— А Снейп?
Мадам Помфри молча показала на ширму. Дамблдор понизил голос до полушепота:
— Серьезные травмы?
— Травмы пустяковые, но состояние его... он очень ослаб.
— Что с ним произошло?
— Что произошло? — Мадам Помфри тоже говорила тихо, но с большим чувством. — Я посмотрела его кровь с помощью кристалла, Альбус. Там... полный аптекарский огород, это что-то невероятное! Первый раз в моей практике. Мальчик по самые уши накачался зельями.
— Какими зельями?
— Разнообразными! Замедляющим сердцебиение, проясняющим разум, позволяющим видеть в темноте и сопротивляться заклятьям! И еще что-то, не знаю что. Оборотня мы собрались побеждать, то есть Ремуса! В честном бою! Причем составлены они таким образом, что... обычно это вещи взаимоисключающие. И одной асфодели там в сумме столько, что можно убить гиппогрифа!
— Но ведь Северус жив?
— Я не зельевар, я не разбираюсь, — сказала мадам Помфри и почему-то усмехнулась, но тут же снова посуровела. — Я очистила его кровь всеми доступными методами. Сам он называет то, что сейчас происходит с ним, “нормальный отходняк” — странно, мне всегда казалось, что “отходняк” значит что-то другое... Альбус, на твоем месте я бы объяснила профессору Слагхорну, что ему следует поменьше думать об индейке под гвоздичным соусом и побольше об учениках. Дети всегда крадут ингредиенты на уроках зельеварения, это закон природы, но не в таких же ломовых количествах!
— Ты уже говорила с Горацием, — догадался Дамблдор. Мадам Помфри энергично кивнула несколько раз. — Вот почему он сказался больным. В самом деле, Поппи...
Мадам Помфри, не дослушав, ринулась в палату. За ширмой послышался скрип кровати, затем шум и стук, как будто на пол упало что-то костлявое, и два неприличных слова.
— Северус Снейп, я кому сказала не вставать?!
— Мало ли что вы сказали!
— Так разговаривать будешь со своим деканом, а здесь — все слушаются меня. Ложись, кому говорят!
— Вы не зельевар, вы не разбираетесь... (Кряхтение, скрежет передвигаемого стула.) Мне нужно двигаться!
— Хорошо, дорогой, кликни больничного эльфа и двигайся куда тебе нужно. Морула, ты где?
— Здесь, хозяйка!
— Помоги мистеру Снейпу.
— Да, хозяйка!
Из-за ширмы появился Северус в больничной пижаме и босиком, — лицо осунулось и сделалось полупрозрачным, будто промасленный пергамент, под глазами серые круги, длинные волосы спутаны, правая рука в повязке. Его заметно мотало из стороны в сторону. Под ногами у него семенила спиной вперед крошечная кудрявая эльфа, готовая в любой момент левитировать падающее тело.
— Профессор Дамблдор!.. — И эльфе: — Уберись отсюда, я с-сам...
— Морула не может убраться, Северус Снейп, сэр! Моруле приказала хозяйка!
— Вы хотите со мной поговорить, сэр? — Снейп предпринял героическую попытку встать ровно. — Я к вашим услугам.
— Нет-нет, я сначала побеседую с мадам Помфри. А ты все-таки ложись, я подойду к тебе сам.
— Ага. Тогда я... Да уберись ты наконец, ветошь зеленая!
— От кого и слышу, Северус Снейп, сэр! — похоже, больничные эльфы многому научились от хозяйки и жили отнюдь не в страхе и трепете.
Когда скорбная процессия удалилась, мадам Помфри тихо спросила:
— Ну и как тебе это, Альбус?
— Что ж, мальчик умеет использовать свои сильные стороны, — спокойно сказал Дамблдор. — В его возрасте это дано далеко не всем. Как и крепкая воля, впрочем.
— Могла бы и не спрашивать, — поморщилась она. — Знаешь, Альбус, у тебя престранные понятия о воспитании!
Дамблдор покаянно склонил голову.
— Да, мне не раз говорили.
За этого неприятного мальчишку он не колеблясь отдал бы весь нынешний Слизерин. Вместе с деканом, если говорить совсем откровенно. А Слагхорн, верно, был бы вне себя от изумления, если бы ему сказали, что ректор также выбирает себе любимцев в видах на их блестящую будущность. Под блестящей будущностью они с Горацием понимали не одно и то же.
* * *
— Северус, — внушительно сказал Дамблдор, — я прошу тебя никому не рассказывать то, что ты узнал о Ремусе Люпине.
Снейп фыркнул, по привычке тряхнул волосами, но тут же замер и сморщился: ушиб давал себя знать.
— Я не так глуп, сэр. Кому я пойду об этом рассказывать, если ректор Хогвартса знает о вервольфе и считает уместным его пребывание в школе?! Пока я чего-то добьюсь, вы меня в лепешку раскатаете. Вот если бы я сам убил его...
То ли виноват был “отходняк”, то ли меры, принятые мадам Помфри, но каменные доспехи рассыпались прахом. На больничной койке сидел прежний Северус. Подросток из ливерпульского предместья, который за пять лет так и не вжился в образ “слизеринца — лучшего из лучших” и сейчас переживал очередную горькую обиду.
— Ты не пробовал поставить себя на его место? — строго спросил ректор.
— А что, я бы не отказался! Чтобы со мной все так носились, как с ним.
— Ты, очевидно, не представляешь, какова цена...
— А какова цена для остальных? Для тех, кто с ним лунной ночью столкнется?! Вы его видели в облике, профессор Дамблдор?! Я видел! Он чудовище, его надо убить! Ему же самому это будет облегчением — чем превращаться в такое... — Снейпа передернуло, и он закончил без ненависти, но с беспредельным сожалением, от которого, в свою очередь, содрогнулся Дамблдор: — Я бы убил его. Я так близко был...
— Вижу, что вы, мистер Снейп, предпочитаете честный бой тягомотным юридическим процедурам, — тон Дамблдора изменился соответственно обращению. — Я тоже. Если вы еще раз нападете на Ремуса Люпина или на тех, кто вступается за него, то будете иметь дело со мной, а такой противник вам пока не по силам.
— Пока... — протянул Снейп. Выглядел он довольным, будто получил комплимент, а не вызов на дуэль, — да так оно, в сущности, и было. — Заступаетесь за них, значит. Вы не все о них знаете, сэр.
— В чем, в чем, а в этом я уверен, — улыбнулся Дамблдор. — Хорошим ученикам всегда есть что скрывать от преподавателей, так устроен Хогвартс. Я многого не знаю о них... и о тебе тоже.
Снейп не ответил на улыбку.
— Ладно, пусть так. Но я не вечно буду в школе, сэр, и они не отсидятся у вас под мантией всю жизнь. Я убью их. Если вы этого не знали, так знайте.
— Северус, — помолчав, тихо спросил Дамблдор, — тебе не приходилось слышать, что все желания действительно сильного мага непременно исполняются?
— Ха-ха. Здорово придумано. Дурацкое поверье, на самом деле! Тогда зачем бы вообще колдовать?
— В старом суеверии много правды. Только исполняются они не так, как мы это воображаем. Мечтавший об убийстве однажды будет молиться о том, чтобы не стать убийцей.
Снейп непонимающе нахмурился. Потом ухмыльнулся.
— Думаете, пойду на попятный, если у меня будет шанс? Не дождетесь.
Дамблдор только покачал головой.
— Кстати говоря, ты ошибаешься, если полагаешь, что убийство — хорошая месть. Оно не врачует душевных ран, оно даже не лечит самолюбия. Гораздо лучшая месть — вовремя поданная помощь врагу. В ваши лета этого обычно не понимают. Хотя... как там называется твоя курсовая работа?
— “Прикладные аспекты применения зелий на ранних стадиях трансформации по Гугенхейму и Белби”, — с готовностью продекламировал Снейп. — Нарочно так назвал, чтобы в глаза не бросалось. Это я не для него, еще чего не хватало! Это я для себя. Чтобы хоть какое-то лечение, если... если он меня достанет.
— Похвально, похвально, — Дамблдор несколько раз кивнул с таким вежливым спокойствием, будто они разговаривали о новом зелье против простуды. — Ты, разумеется, знаешь, что Гораций прочит тебе карьеру ученого. Я сейчас подумал: а не ошибается ли он?
— В каком смысле? — ощетинился лучший зельевар курса.
— Мне пришло на ум... миссис Снейп меня проклянет, если узнает, что я предлагал тебе это, — с той же улыбкой заметил Дамблдор, — и Хогвартсу понадобится новый ректор, так как в обличьи рогатой жабы мне будет трудно исполнять свои обязанности... и тем не менее рискну заметить, что из тебя может получиться неплохой аврор. Знатоки зелий чрезвычайно нужны в аврорате, а все твои разработки... точнее, все твои разработки, известные мне, представляют не только академический интерес. Их отличает, я бы сказал, редкостное сочетание эффективности и практичности. По защите от темных искусств у тебя никогда не было меньше “В”, а твои последние успехи в этом предмете... гм... впечатлят кого угодно. Вервольфов — НАСТОЯЩИХ вервольфов, поопаснее бедного Ремуса — в Англии на твой век хватит... впрочем, если будешь продолжать в том же духе, лет через десять придется переключиться на троллей-людоедов. И, Северус, — аврора мало кто решится оскорбить. Авроры-воины менее известны публике, чем, допустим, игроки в квиддич, но среди знающих людей их престиж несравненно выше. Я предлагаю тебе поразмыслить об этом.
Юноша вскинул глаза на старого волшебника, но тут же опустил их снова. Презрительно хмыкнул:
— Авро-ором? Мальчиком на побегушках у Министерства? Ловить беглых должников, бабок с абортивными заклятьями?
— Этим ведает другой отдел. Тебе лучше выбрать такую работу, чтобы приказы старшего отвечали твоим желаниям. Кажется, убиением чудовищ у них сейчас занимается Гавейн, а зельями... не припоминаю, кто заведует отделом, но упомянутый тобой магистр Белби работает именно у него. Словом, если надумаешь, можешь обратиться ко мне.
— Спасибо, сэр, — сказал Снейп. Прозвучало это как “не больно нужно”, однако лицо его стало чуть менее угрюмым. Дамблдор хотел сказать что-то еще, и тут открылась дверь.
— Северус?.. Здравствуйте, сэр, — Мэй Прюэтт присела в грациозном реверансе, подхватив полы черной мантии, будто это бальное платье. Волосы сияют белым золотом, как весенняя верба на солнце, золотая канитель якобы небрежно выбивается из прически; бледное личико, не идеально прекрасное, но безупречное в каждой гримаске... М-да, если разобраться — и со светлыми волосами на Нарциссу похожа не более, чем на Беллатрикс. Зато теперь никто не спутает ее с рыжими Прюэттами из Гриффиндора.
— Северус, мне все рассказал Регулюс Блэк! Я считаю, что его братец — подлая скотина! — Она с вызовом глянула на Дамблдора, очаровательно выпятив губку. — А мне говорили, сэр, гриффиндорцы не нападают сзади!
— Уверяю вас, мисс Прюэтт, что Сириус Блэк будет наказан по заслугам, — отвечал Дамблдор. — Что ж, Северус, мы обо всем переговорили, а теперь меня ждут дела...
Ему пришлось закусить ус, чтобы сохранить серьезность. Будущий аврор расплылся в счастливой улыбке. Непреклонный мститель торопливо заправил волосы за уши. Безжалостный истребитель вервольфов откашлялся и потупил глаза.
— Не волнуйся, Мэй. В следующий раз его сделаю, и дружков его тоже.
— О, я уверена! Ты так хорошо стал драться!
— Мэй, я перед тобой должен извиниться. Я тогда не хотел тебя задеть, честное слово, это случайно получилось, я метил...
Мэй рассмеялась. (Век бы не видеть этого полукровку, он некрасивый и опасный, и девочки будут издеваться... скажу, что мне декан велел его навестить, ведь это же правда!)
— Северус, — произнесла она негромко, но сразу перебив его бормотание, — я нисколько — нисколечко! — на тебя не сержусь. Я сама виновата: стала метаться, как дурочка, и угодила под твое заклятье. Ну ты и сильный, никогда бы не подумала! — Смех-колокольчики. — А рука у меня уже прошла, вот, посмотри.
Дамблдор оглянулся от двери: хрупкое белое запястье выгнулось перед носом у Снейпа, Мэй повертела кистью, вытянув пальчики...
И тут раздался новый голос, тихий и будто бы даже ласковый, но директор так и замер в дверях.
— Спасибо тебе, Мэй. Прямо не могу выразить, до чего меня тронуло такое, ах-х... искреннее сочувствие от девушки из хорошей семьи.
Этих слов никто не истолковал бы в буквальном смысле. Сказано было совершенно спокойно, без малейшего следа плебейского акцента, с идеально выверенными интонациями — только вот перед “искреннее” задохнулся.
Мерлин Моргану десять раз на поле битвы! — мысленно возопил ректор. Куда я смотрел, старый тупица?! Как раньше не понял?! Это же очевидно: ненависть ко всем окружающим, вспышки бешенства, якобы беспричинного, и взгляд в пол, и феноменальные успехи на защите... Интересно, и давно это у него? Меня-то он ни разу не атаковал, умен, бедняга... А имея в виду, что эмпатами дети становятся раньше, до собственно легилеменции... Силы благие — легилемент в Слизерине! Да, вот теперь понятно, каким образом он выжил в Змеином Доме, не сбежал и не стал прислужником у тамошних главарей. Другое непонятно — как не сорвался, не сошел с ума, когда узнал доподлинно, что думают, но не говорят люди из хороших семей. Бедный мальчик. Мне-то было легче: я научился легилеменции много позднее, в том возрасте, когда чужие мысли не удивляют очень уж сильно...
Мэй оказалась достойна своего высокородного прототипа. Она не ответила ничего, а просто встала и шагнула прочь, и сразу стало ясно: все, кроме нее, дураки, но ее это не слишком огорчает.
Дамблдор потихоньку прикрыл дверь. Его промедление продолжалось не дольше двух-трех секунд, и ничего особенного он конечно же не заметил, а им обоим было не до него... И уже в коридоре услышал:
— Мэй, постой! Извини, я не так сказал, прости меня, ладно? Мне все равно, даже если... нет, то есть я очень рад, что ты зашла, правда рад! Ты не посидишь со мной еще немного? Я только хотел спросить... как наши сыграли с Равенкло?
2007
Автор: Stasy aka Елена Клещенко
Категория: general
Рейтинг: PG-13
Главные герои: Снейп, Мародеры, Дамблдор, Слагхорн
Дисклеймер: Все принадлежит Роулинг, моего — ничего, сами видите.
Краткое содержание: Подробная версия истории, которую рассказывает Люпин в Визжащей Хижине: “Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей Иве. Сириус Снейпа заметил и ШУТКИ РАДИ сказал ему, что всего-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, ЕСТЕСТВЕННО, так и сделал...” А все-таки — почему Сириус, не будучи ни подлецом, ни идиотом, так пошутил, а Северус, не будучи ни наивным дитятком, ни самоубийцей, поддался на “шутку”?читать дальше
Декан прошелся по кабинету. Шумно вздохнул, раздувая усы.
— Что же вы, Северус, ведь это в голове не укладывается... Право, нельзя же так, милый друг!
Милый друг ничего не промолвил в ответ. Стоял как стоял, в полной неподвижности и тупом равнодушии. Понятно, шестикурсника, с отличием сдавшего СОВ, строгим внушением не испугаешь. Но хотя бы для пристойности выразил что-нибудь вроде смущения и сожаления!
Горацию Слагхорну не впервой было изображать благодушие перед теми, кто раздражал его. На детей нельзя повышать голос — ибо в жизни, если она достаточно долгая и насыщенная приятными событиями, бывает всякое: сегодня он безнадежно молчит у тебя на экзамене, а через каких-нибудь тридцать лет ты ожидаешь своей очереди перед его кабинетом в Министерстве... Но с этим полукровкой, грубым, неопрятным и дурно воспитанным, его выдержка подвергалась серьезным испытаниям.
Может ли первый в учебе (по зельеварению уж безусловно первый, даже если сравнивать со старшекурсниками!) быть в то же время и позором факультета? Полбеды, что полукровка — хоть он и пытается это скрывать, в Слизерине секреты такого сорта рано или поздно выплывают на свет... Однако чтобы к шестому курсу юноша, всерьез думающий о карьере, не усвоил себе мало-мальски приличных манер... да куда там, хотя бы правил гигиены! Видит Мерлин (тем паче Мерлин и сам, согласно легенде, был не то полукровкой, не то вовсе грязнокровкой) — Слагхорн никогда не стоял в одном строю с оголтелыми магглофобами. Но ведь магглы, как и мы, не все одинаковы! Плебейство, леди и джентльмены, — неизлечимая болезнь. Неизлечимая. Полюбуйтесь на него: шестнадцать лет балбесу, а все ногти объедены, как у сопливого первокурсника.
Парень, который выглядит и держится так, как этот Снейп, по всем законам естества просто обязан быть тупее тролля. Но мерзкий малый был умен, невероятно, противоестественно умен. И вдобавок одарен в двух областях: в собственном его, Слагхорна, предмете, зельеварении — и в прикладной защите от темных искусств (боевой магии, называя вещи своими именами), в которой он, Слагхорн, не достиг особых высот. Правда, больше никаких талантов за мистером Снейпом не числилось. В особенности светских.
Сколько помнил Слагхорн, с ним всегда были проблемы. Из бедной семьи, мать лекарша в св.Мунго, отец, сами понимаете, маггл, с женой и сыном не живет. Как этого Снейпа занесло в Слизерин, можно только гадать. Не иначе Шляпа оценила неуемное желание выбиться из нищеты. Но тут мало одного желания! Кто хочет чего-то достичь, тот должен начинать с вежливости и осмотрительности. Этого же колотили все, с самого первого курса. Такой уж у него, видно, от рождения дар располагать к себе людей. И всё какие-то дурацкие, позорные истории, так что и не жалко его, а противно. То свои же отлупят в заброшенном туалете, то сам он раскровянит лицо дылде-старшекурснику — и ладно бы разбил, а то расцарапал, как взбесившийся кот! Даже кроткие хаффлы сыпали ему за шиворот семена чесоточника, будто знали, что за этого факультет не заступится.
Но то была присказка, а сказка началась, когда этот идиот умудрился как-то насолить большой гриффиндорской четверке, любимчикам Альбуса. С тех пор бои не стихали — и завершались обычно не в пользу Слизерина. Врагов, знаете ли, тоже надо выбирать с умом! Один только кошмарный инцидент в конце прошлого семестра стоил Горацию не менее чем года жизни. Он даже зажмурился, снова, как наяву, услышав хохот, свист и улюлюканье, девичий визг, увидев голые ноги, беспомощно дрыгающие в воздухе... Это же надо было так подставиться, позволить так опозорить себя среди бела дня — и весь свой факультет заодно, а значит, некоторым образом и декана!..
Слагхорн усилием воли подавил гнев. В конце концов, сейчас речь не об этом.
— Северус, друг мой, но не может быть, чтобы у вас не было каких-то иных причин для подобного поступка! Чтобы вот так, из-за товарищеской шутки, пусть и не слишком умной, согласен... но нет, воля ваша, мне трудно поверить! ...Северус?
— Я уже все сказал, сэр.
О-о, до чего тяжел ты, хлеб учительский! Стоит как пень, как столб. Мантия расстегнута, несвежая рубаха местами заправлена в брюки, пуговиц у ворота не хватает (он что, даже эльфов сумел восстановить против себя?!). Руки сцеплены за спиной. Будто у него там палочка наготове.
...Что-то с ним не так. Какой-то он стал за лето... другой, да простится мне нелепость формулировки. Ага — зрение ему исправили. Весной он был совсем подслеповатый, книгу держал в трех дюймах от глаз. Теперь вылечился, только иногда, пристально вглядываясь, по привычке щурится и щерится. Как и прежде, не красавец, хотя и подрос — спина сгорблена, плечи неширокие, жидкие сальные патлы, прыщи... впрочем, виноват: прыщей нет. Не иначе, на каникулах воспользовался благосклонностью какой-нибудь такой... из фабричных, фу, Мерлин сохрани... Но не только это.
Раньше Слагхорн всякий раз, как наблюдал за Снейпом в классе, вспоминал гравюру из маггловской старинной книжки: разрезанная лягушка, прикрепленная к какому-то пыточному станку, согласно подписи, “отзывалась частыми и сильными судорогами на электричество любой природы”. (За что ученые магглы невзлюбили ту лягушку, Слагхорн не понял. И они еще смели обвинять колдунов в бессердечии и богопротивных деяниях!) Вот и этот был как будто с ободранной кожей и в перманентных судорогах, как будто еле терпит боль — и то и дело срывается. А теперь... теперь стал, наоборот, бесчувственный. Лицо замороженное, лишнего слова не скажет, да и нелишние — еле цедит. И не то чтобы сонный, усталый, нет — взгляд живой и внимательный, ох и внимательный. Но смотрит, как через стеклянную стену. Взглядом на взгляд, улыбкой на улыбку не отвечает. Вроде не декан с ним доверительно беседует, а лягушка квакает из банки.
Пора в отставку, подумал он. Что-то нехорошее делается в стенах родного факультета, над чем ни декан, ни ректор не имеют власти. Все чаще этот липкий ужас, холод по спине от вот такого же взгляда, шатание и ненадежность опор мироздания, будто безумец упер палочку тебе в горло, и не спасут ни деньги, ни связи, ни лучшие зелья...
Слагхорн мотнул головой, отгоняя наваждение. Что за чушь, в самом деле. Парня вчера обследовали врачи, сам Дамблдор его осмотрел и не нашел ни пресловутой метки, ни Империо, ни следов Империо, ни иных неприятных признаков. Слагхорн лично проверил его на зелья — ничего кроме того, в чем он сам сознался. И сам же аппарировал в Ливерпуль к его матери, пытался поговорить с ней. Поговорил, извольте видеть... Ведьма-колдомедик, некрасивая и безвкусно одетая, в ответ на деликатно высказанный вопрос о вероятной причине прискорбных перемен в характере ее сына звенящим от ярости голосом посоветовала поискать причину в Хогвартсе. И добавила: “А когда найдете, будьте любезны, поделитесь со мной”. И так сверкнула на него своими очками, что Слагхорн почел за лучшее откланяться.
Нет, никаких причин, никаких странных знакомств, никаких тайных побуждений. Просто дикая выходка неуравновешенного юнца.
Альбус потребовал взять воспоминание об этом эпизоде у одного из свидетелей, так что Слагхорн имел сомнительное удовольствие увидеть собственными глазами все это... это... язык не поворачивается вымолвить: безобразное побоище в гостиной Слизерина!
* * *
— ...А что, Нобл, “Кабанью голову” назвали в честь Дамблдора?
— Ха! Откуда ты это взял, Догерти?
— Ну а как же: Hog’s — Head. Кто у нас в Хоге глава?!
Теплая (во всех смыслах этого слова) компания у камина расхохоталась. Догерти, главного остряка шестого курса, одобрительно пихнули в плечо, протянули ему бутылку огневиски, из той же “Кабаньей головы”, надо полагать. Нобл продолжил тему: потому ли так назвали паб, что глава Хогвартса часто в него захаживает, или, наоборот, престарелый любитель гриффиндорцев (“...и гриффиндорок!”) туда повадился после того, как хозяин увековечил его на вывеске...
— Потише нельзя? — послышалось из-за стола.
— Слушаюсь, сэр! — рявкнул Нобл. Тише, разумеется, не стало. Снейп потер пальцами веки и принялся раскручивать новый пергамент.
Кроме него, за уроками сидели три девчонки с разных курсов. Остальные занимались более приятными делами: кто уже закончил домашние задания, кто и не думал приступать. Места за столами было полно, но Ширли Старлинг зачем-то уселась рядом с ним. Так близко, как только позволяли Снейповы книги и пергаменты, устилавшие стол.
— Северус...
— Чего тебе, Старлинг?
— Северус, извини, я вот тут не понимаю...
Снейп, незаметно вздохнув, потянул к себе учебник, в который тыкал наманикюренный ноготок.
— Чего не понимаешь?
Не понимала Старлинг, какой компонент Раздувающего зелья считается активным, а какие дополнительными. Снейп объяснил ей, что это учат на втором курсе, и посоветовал взять учебник у кого-нибудь из младших.
Ширли обиженно захлопала глазами. Худая, нескладная, волосы бесцветные. Хрящеватый носик, как хоботок у муравьеда, прекрасно уравновешивается длинной прямоугольной челюстью.
— Северус, а мне еще к послезавтра надо эссе писать. Ты не сходишь со мной в библиотеку?..
Снейп уставился на нее с таким удивлением, которое было обидней всякого “нет”. Потом вспомнил.
Перед каникулами, в июне — в той, прежней жизни — он рассудил, что кто-кто, а Старлинг ему не откажет. Не с ее физиономией. Подарил ей флакон собственноручно изготовленного Эйфорийного эликсира для вдыхания, слегка ароматизированного экстрактом нарциссов (“Чтобы тебе, Ширли, всегда было весело”) и пригласил прогуляться к озеру. К несчастью, дурехе, впервые в жизни приглашенной к озеру, эйфория ударила куда-то не туда, и она надумала пококетничать. Два дня отговаривалась какой-то ерундой, хихикала с другими девчонками у него за спиной, потом начались экзамены, а потом... потом уже ничто не имело значения. Ничто, кроме одного, и это одно никак не касалось уродины Старлинг. Он совсем забыл про нее. А она, выходит, не забыла.
— Извини, мне завтра некогда. Слагхорн очень много назадавал.
— Ой, бедный ты... — Ширли было некуда отступать. Соседки по комнате ей жизни не давали всю неделю: один был кавалер — Нюниус, и того упустила. — Но ты же все равно пойдешь в библиотеку? Мы могли бы вместе...
— Гы-ы... и чего она в нем нашла?
Оказалось, парни у камина давно перестали обсуждать моральный облик ректора и с интересом прислушиваются к писклявому голосу Старлинг.
— Не скажи, Догерти, Ширли у нас девочка не промах, — верно?
— Своего не упустит... чье бы оно ни было...
— Старлинг, а ты в прошлом году с ним к озеру гулять ходила, да?
— Она к озеру ходила после СОВ! Все представление видела, что с ним гриффиндорцы устроили! — Слова Догерти заглушил обвальный хохот. Ширли залилась краской, на глазах у нее выступили слезы. — Успела разглядеть...
* * *
...Дальше воспоминания очевидца становились неотчетливыми. Догерти, судя по всему, сразу словил обыкновенный Экспеллиармус — правда, почему-то на лбу у него остался синяк. Что происходило затем, когда на обнаглевшего Нюниуса кинулись другие ребята, установить в точности не удалось. Снейп, по образному свидетельству одного из младших, “просто взорвался, как большая навозная бомба”. Первым нападавшим он залепил физиономии едкой зеленой слизью, некоторые просто вымокли, другие обварились горячим паром, третьи получили ушибы различной степени тяжести, четвертые... у четвертых на руках обнаружились порезы, тонкие, глубокие и весьма болезненные. Будто от бича из волосяной проволоки, которая легко рассекала и одежду. Что это за мерзость, так и не выяснили, даже с помощью профессора защиты от темных искусств: Снейп на все расспросы тупо бубнил, что был очень зол и ничего не помнит. Ну конечно — не помнит он! Ясно как день, милый юноша развлекается придумыванием Повреждающих заклятий. Знать бы, где он их записывает... или полагается на память?..
Нет, его не одолели старшие ученики либо преподаватели (которых никто не успел позвать). Инцидент исчерпался сам собой, когда кончились желающие атаковать опасного психа. Здравомыслие всегда было сильной стороной Слизерина: безобразной драки в родном подземелье никто не ожидал, у многих и палочек-то не было под рукой, и тем более не ждали ничего подобного от этого несчастного зельевара... Снейп тут же перестал психовать. Будто и вовсе не нервничал. Спокойно вышел и с гордым видом отправился к декану, докладывать о своих подвигах, оставив позади стонущих коллег и загаженную гостиную.
Кстати о гостиной. В начале беседы Слагхорн, деликатно покашливая, намекнул ему, что факультет понес некоторый материальный ущерб, не вполне устранимый даже магическим путем. (И в самом деле, леди и джентльмены, что же это будет, если всякий нищий полукровка начнет ронять люстры шестнадцатого века, поливать кресла и раритетные драпри неизвестной липкой дрянью?..) Думал пристыдить его хоть так, но проклятый Снейп молча вытащил из кармана потертый маггловский кошелек. Отделение для монеток было набито галлеонами. “Гонорары за статьи, — снизошел до пояснения. — Сколько нужно?” Причин не верить не было, Слагхорн знал, как хорошо платят в “Успехах зелий”, и все же...
Тьфу, чего только не лезет в голову. Особенно когда он стоит вот так неподвижно и молчит. Батюшки мои, прямо-таки статуя! Римский воин Северус Нюниус. (Декан Слизерина никогда не унизился бы до произнесения вслух дурацкой клички. Но про себя можно.) Нос, правда, великоват даже для римлянина.
— Северус, вам не совестно? — на самых печальных нотах вопросил он. — Ведь там были младшие курсы... девочки... что они-то вам сделали? Маленькая Гвендолен после вашей атаки потеряла сознание, у крошки Мэй вывихнута рука — так неудачно упала, бедняжка, мадам Помфри даже подозревала перелом... Северус, дорогой мой, Слизерин бьет без пощады, верно, но Слизерин не совершает напрасного зла — это удел глупцов. Вы согласны со мной?
Он взглянул на Снейпа в упор, с облегчением и злорадством видя, что на сей раз трансфигурация удалась — римская статуя преобразилась в нашкодившего подростка. Взгляд ушел вбок, на скулах проступили красные пятна.
— Сэр, я не хотел ударить ее, честно! Она просто... я... — И, покраснев еще больше: — Это моя вина, сэр, я не удержал палочку.
— Ну вот видите, — снисходительно, уже без драматических нот, сказал декан. Кого “ее”, пояснять не требовалось. Очевидно, что речь не о толстушке Гвендолен.
Великолепная и неподражаемая Нарцисса Блэк уже два года как покинула Хогвартс, но по сей день в полумраке слизеринской гостиной сияли белым золотом десять очаровательных головок, со второго по седьмой курс. Младшие, поди, и видали-то “нашу Цисси” только на страницах “Ведьмополитена”. Зелье для высветления волос не относится к сложным, рецепт его доступен даже девичьему уму, труднее перенять ледяную брезгливую мину древнейшего и благороднейшего рода. У четверокурсницы Мэй Прюэтт получалось особенно плохо. Тем не менее (а может быть, добавлял про себя декан, именно поэтому) из нее вышла самая привлекательная копия.
— Я рад, что вы меня поняли. Будет неплохо, если впредь вы направите свое рвение не против своих же товарищей, а...
Вовне, хотел сказать он, но вспомнил о Дамблдоре и братстве факультетов — и закончил лояльно:
— На учебу. Мы с вами договорились?
— Да, сэр, — смиренно ответил Снейп. Только ртом дернул как-то неприятно.
* * *
После безобразного инцидента с ним перестали разговаривать и однокурсники, и вообще все слизеринцы. Декан произнес у них в гостиной прочувствованную речь о взаимном уважении, недопустимости буйства и членовредительства, с одной стороны, и недостойных высказываний в адрес товарищей, в особенности девочек, — с другой, заверил всех, что мистер Снейп, хотя и переутомился за лето, абсолютно вменяем и свою выходку искупит отработками в течение месяца. (Слагхорн давно мечтал о квалифицированном ассистенте, и тут такой подарок.) Но декану хорошо говорить про уважение: не ему в следующий раз засветят в лоб неизвестным заклятьем. Снейпа теперь все обходили по широкой дуге, и Ширли Старлинг оставила свои попытки, благо ее на всякий случай тоже перестали дразнить. Его это устраивало. Занят он был до предела.
Откровенно говоря, Слагхорн и сам первое время присматривался к нему с опаской. Но все указывало на то, что скандалист-полукровка понял буквально его совет направить рвение на учебу. Из лабораторий его приходилось выпроваживать едва ли не силой, и каждую неделю он подходил к Слагхорну подписать перечень необходимых ему книг в Запретной секции. Список был длиннее, чем у иных сочинение, и содержал литературу, по большей части связанную с лечением отравлений, злонамеренных заклятий и прочих подобных вещей. Что ж, если парень увлечется колдомедициной, это будет только прекрасно. Чем не карьера для такого, как он?
Второй инцидент, по правде говоря, и на инцидент не тянул. Поздним вечером, когда все расходились спать, Снейп задержался в гостиной у камина: зарывал железным совком в угли какую-то хитрую колбу, чтобы томилась до утра.
— Добрый вечер, Северус. Сильно занят?
За спиной у него стояли двое семикурсников. Один умный, другой здоровенный.
— Можешь уделить нам немного времени?
— Могу. — Снейп на всякий случай нащупал палочку.
— Никаких обид! — дружески рассмеялся Уоррингтон. — Пива хочешь?
— Спасибо, нет.
— Ну, присядь хотя бы. Гойл, притащи еще кресло.
— Так в чем дело?
— Северус, ты здорово дерешься! Клянусь Мерлином, никогда не видал ничего подобного.
— Спасибо.
— Послушай меня: ты уже решил, куда пойдешь после Хогвартса?
— Решил.
— Зельеварение?
— Вроде того.
— Я бы не сказал, что самое подходящее дело для такого, как ты, — это именно зелья, — вкрадчиво произнес Уоррингтон.
— Банки-склянки, травки-минералы!.. — подхватил второй, глупо ухмыляясь.
— Гойл, я тебе не разрешал говорить! — одернул его Уоррингтон. — Северус, зелья — это здорово, я не спорю. Но есть такие... сферы деятельности, где оплата во много раз выше. Я, конечно, имею в виду способных людей.
Снейп искривил рот, будто улыбнулся.
— Какие такие сферы? Квиддич, что ли?
— Гы-гы-гы!..
— Гойл! ...Нет, я говорю не о квиддиче. ВОВСЕ не о квиддиче. В Англии скоро найдется много работы для храбрых и верных, и для тех, кто не боится пачкать руки... понимаешь, о чем я?
— Нет.
— Молодец, — почему-то с одобрением сказал Уоррингтон. — Прежде чем продолжать разговор... я заметил, ты умеешь всякие вещи... чему не учат на ЗОТИ. Ты не мог бы показать нам... ну... — он приподнял рукав, показывая незажившую длинную царапину, —... вот вроде этого, а?
Снейп повернул голову, внимательно вгляделся ему в лицо. Гойл наполовину вылез из кресла, чтобы ничего не пропустить.
— Вроде этого? Запросто. — Снейп поднялся на ноги, обвел взглядом темные углы гостиной. — Акцио мышь.
Темный шарик с хвостиком послушно вплыл по воздуху в круг света перед камином (“Как ты их видишь...” — с восхищением прошептал Гойл), опустился на пол. Мышь побежала не сразу. Снейп ожидал, подняв палочку. Когда зверек наконец метнулся в темноту, он сделал короткое движение кистью и что-то по-змеиному прошипел сквозь зубы. Мышь опять замерла.
— Ты ее остановил, что ль?
— Ага.
Вокруг темного комочка по каменной плите расползалась красная лужица. Потом комочек развалился надвое.
Уоррингтон сощурился, присматриваясь. Потом попытался что-то сказать, но получилось только: “Э-а...” Судорожно сглотнул, зажал руками рот, вскочил и кинулся в спальню. Гойл растерянно поглядел на Снейпа, на бывшую мышь, буркнул: “Спокой-ночи...” и двинул за патроном. Тоже очень быстро.
— Для тех, кто не боится... — вполголоса произнес Снейп. — Инсендио.
Кучка серого пепла на полу у камина вряд ли удивила эльфов. Слизерин никогда не отличался аккуратностью.
* * *
Сириус Блэк провожал друга. Потихоньку провожал, незаметно. Просто чтобы убедиться, что все в порядке и мадам Помфри вернулась в больничное крыло, а Ремус, значит, остался один, и ночью, когда он превратится, можно будет его навестить...
Наступило полнолуние, и Сириус был счастлив. Не только потому, что любил ночь и риск. И не потому, что им с Луни и Джимом (и с Хвостиком, конечно) было так классно. И даже не потому, что так восхитительно здорово оказалось превращаться в зверя.
Если бы драгоценная матушка знала, С КЕМ я вожусь в Гриффиндоре помимо грязнокровок и осквернителей крови! С кем мы смеемся на уроках и бегаем под луной, кому я перевязываю раны и кто сам первый сказал, что хотел бы быть моим братом, — правда, тут же смутился до полусмерти... О, если бы она знала!.. Жалко, что не узнает.
Вот так, матушка, вот так, дорогие родичи! Оборотень — мой брат, а на ваше поганое родословное древо мы лапы задирали.
Стемнело быстрее, чем обычно: по небу ползли тучи, а до восхода луны оставалось около часа. В замке уютно светились окна. Дракучая Ива шелестела сухо, по-осеннему. Листья еще не начали опадать, но в ночном воздухе стоял дивный запах прели. Сириус двинулся к своей привычной засидке за кустом боярышника. И замер, прислушиваясь и принюхиваясь.
Прежде, до того как он стал псом, он бы вообще ничего не заметил. Да и не было ничего: ни лишнего движения черной тени среди теней, ни звука. По-настоящему чуять запахи он в человеческом облике не мог... или мог? Неважно. Просто он понял, что за лазом под корнями Ивы сегодня следит не он один. И понял, кто этот другой.
А тоже, между прочим, хорошо сидит поганец: выбрал куст чуть левее, который закрывает не только лаз, но и тропинку к больничному крылу. Ну, Нюниус, доигрался!
Еще одним даром анимагии было умение ходить вроде бы и не крадучись, но бесшумно. Встав во весь рост, сунув руки в карманы, легкой вальяжной походкой Сириус сделал полукруг по лугу, подошел сзади к черной фигуре, почти невидимой на фоне темной листвы, и просвистел несколько нот из маггловской песенки.
Не успел он досвистеть, как палочка Снейпа нацелилась ему в грудь.
— Привет, Нюниус, — светло улыбнулся Сириус. — Поздновато гуляешь.
— Как и ты.
— Что делаешь в кустиках? Расстройство желудка?
— Угадал.
Сириус на мгновение растерялся. Все не так пошло с этим Снейпом после каникул. И вовсе ему не было стыдно за себя или за Джима — что заслужил Нюниус, то и получил. Джим никогда бы с ним такого не сделал, если бы этот гад не обозвал Лили. И уж подавно он не боялся Снейпа, ни тогда, ни сейчас — мало ли что он раскидал всех своих, слизеринцы известные храбрецы. Просто... раньше он вспоминал про Нюниуса, только когда тот попадался под руку. А теперь думал про него часто. Не то чтобы подолгу или как-то по-особенному, но все время какая-нибудь ерунда напоминала.
Это человеческая сущность Сириуса Блэка, а что до песьей... нет, и пес не боялся Снейпа. При виде его псу хотелось завыть с прискуливанием, как воет Ремус, запертый в хижине, как когда луна стоит высоко или тает посиневший лед на озере, и не остается ничего, кроме отчаяния... Сириуса даже его злейшие враги не называли трусом. Но этот вой, нарастающий в его собственной груди...
— Иди отсюда, Снейп, — угрожающе сказал он. — Нечего тебе тут делать, твое кубло давно уже уползло бай-бай. Давай, а то Слаг баллы снимет.
Снейп не тронулся с места. Палочка его по-прежнему была направлена Сириусу в грудь, глаза — как два черных пятна на белом лице. Что ж, палочка у Сириуса тоже была наготове, не так уж лениво и рассеянно он подходил, и он уже собрался отвесить Нюниусу обычные полфунта конфеток... Это был не Экспеллиармус, это было что-то острое и всепроникающее, как запах нашатыря. Оно болезненно дернуло каждое мышечное волоконце, он на мгновение потерял свое тело, а правая рука сама собой подскочила вверх, и его удар ушел в темноту над кустами. Снейп даже не шевельнулся, только повел палочкой вслед за мишенью. Яростно встряхнувшись, Сириус бросился на него, будто хотел без всякой магии врезать ему кулаком... но вдруг прошипел: “Чш-ш-ш!” и пригнулся, дернув Снейпа за рукав. Очень вовремя: под Ивой появился кто-то еще и направлялся к ним. Из-под полы плаща мелькнул край белого фартука.
Враги бок о бок съежились за кустом боярышника, стараясь дышать пореже: о проницательности хогвартского врача ходили легенды. Но, видно, затаились они хорошо. Мадам Помфри спокойно повернула к замку, не взглянув в их сторону. Ветви Ивы снова пришли в движение, шелестя и поскрипывая. Кто не знал, как они умеют хлестать, мог подумать, что их просто качает ветер.
— Шел бы ты сам... знаешь куда, Блэк? — проворчал Снейп. — Все прозевал из-за тебя!
— Что прозевал?
— Что надо, — не вполне последовательно ответил Снейп. Его палочка снова была нацелена на Сириуса. — Долго ты еще будешь здесь торчать?
От такого нахальства Сириус даже оторопел. Это он — меня спрашивает, долго ли я буду здесь торчать?! Это наша Ива, и не его поганое дело... и вообще...
— Тебе-то что тут нужно? — спросил он, из последних сил сдерживаясь. — Может, я помогу?
— Может, и поможешь, — согласился Снейп. — Ты знаешь, что надо сделать, чтобы добраться до Дракучей Ивы?
— Зачем тебе?
— Да вот... хочу навестить больного товарища. Беспокоит меня его здоровье. Плохо выглядит. Совсем, я бы сказал, нехорошо...
— Ты что, серьезно? Хочешь полезть под Иву?!
— Хочу.
— И не боишься, Снейп?!
— А чего там бояться.
Э, друг слизеринец, а вот тут ты неправ. Там есть чего бояться. Даже нам с Джимом, если честно, бывает страшно, о Хвостике и говорить нечего. Но если ты у нас такой смелый...
Сириус всегда соображал быстро. Из туннеля в Визжащую Хижину ведет люк, запертый на магический замок — не как в банке Гринготтс, конечно, но простое Алохомора не сработает. Как раз для того, чтобы его мог отомкнуть человек с волшебной палочкой, знающий нужное слово — но не случайный идиот. (И, конечно, не Луни в волчьем облике.) Подземная прогулка на четвереньках и продолжительная медитация под люком пойдут Нюниусу на пользу, а там и мы его догоним... откроем люк... и побежит Нюниус обратно, еще быстрее, чем туда... А что, приятель, так мы с тобой еще не делали! Ты готов к новым ощущениям?..
— Ну раз не боишься — смотри, куда я показываю... только палочку убери, храбрый наш, а то я нервничаю! Надо нажать на вон тот нарост... нет, левей, где сейчас ветка прошла. На пузе до него проползи, вы, змеи, хорошо ползаете. Если ты и вправду не боишься, конечно. Но я бы на твоем месте не совался! Учителя и без твоих соплей в курсе наших дел, а ты себе наживешь неприятностей. Ты даже не представляешь, Снейп, каких больших...
— Этот?
Снейп поднял палочку — плавным, легким и точным движением, с губ сорвалось короткое слово. Сириус не услышал удара силовой волны, но тут же скрип сошел на нет, будто перестало вращаться гигантское колесо, стихла волна шелеста — ветви замерли.
— Этот. — Снейп тряхнул волосами, ухмыльнулся уголком рта. На мгновение Сириусу показалось, что он сейчас съязвит, как прежде: мол, пусть на пузе ползают гриффиндорские идиоты, а у нас, у змей, волшебные палочки есть... — Спасибо, Блэкки. Душевно порадовал. Не скучай.
Сириус молча смотрел, как он идет к Дракучей Иве, неспешно ступая по земле, исхлестанной великанской метлой; как лезет в нору, подхватив мантию свободной рукой, чтобы не мешала.
Слишком быстро все получилось. И неправильно. Вечно с этим Снейпом какая-нибудь пакость...
* * *
— Сиу, ты дебил?! — простонал Джеймс. — Зачем ты ему сказал?!
— Я подумал: пускай нарвется. — Сириус пытался скрыть смущение, то, что он сделал, с каждой минутой ему самому нравилось все меньше. — Он же целый год за нами следит, только о том и думает, как бы узнать про Луни, — вот пусть и узнает...
— Узнать про Луни?! — Поттер вскочил с места, сунул за пояс палочку, подхватил Невидимую мантию. — Сиу, ты точно дебил! Он давно все знает!
— Что знает?
Джеймс схватился за голову, потом махнул рукой.
— Пошли, на ходу объясню.
Но заговорить они смогли, только когда отошли от замка и скинули мантию. Джеймс тут же перешел на бег, Сириусу пришлось догонять.
— Джим, ты что, в самом деле? Ты куда?
— Туда! — ответил лучший друг. — Ты не понял, что ли, он же сто раз нам намекал! И про луну, и про цикличность, и про антиобщественные наклонности! Или ты думал, он имеет в виду что-то другое?!
— Да ладно, как бы он узнал?!
— Не знаю как! Догадался — мы же догадались, думаешь, Нюниус глупей тебя?! Или подслушал! Он знает, к кому идет! И хочет его убить! По-твоему, зачем он вообще там сидел?!
— Да брось! — уже почти с отчаянием закричал Сириус. — Не пошел бы он, если бы знал! Что он, самоубийца?
— Он чокнутый! Забыл, что твой брат тебе рассказывал?!
— Ну, и при чем тут это? Подумаешь, синяков наставил...
— Не синяков, а порезал! — Поттер начал задыхаться, но мысли не терял. — Порезал! Палочкой! Как меня тогда!
— Джим, да хватит тебе, нашел великого воина! Сам подумай, что он может против старого доброго Луни?! Тот его живо...
Джеймс остановился, схватил Сириуса за локоть и рывком развернул к себе:
— Сиу, Мерлин твоих прабабок! Включи свою тупую голову! Ты правда хочешь, чтоб Луни его прикончил? Чтоб все узнали, какой он опасный и лютый? Чтоб он вылетел из школы с волчьим билетом?! И Дамблдора...
— Тихо ты, не ори!
— Ну, понял наконец-то?! Побежали!
* * *
Света в оборотневой норе не было, на то она и нора. Твари свет без надобности, а люди подсвечивают себе палочками. Он был к этому готов: с начала сентября пил зелье, обостряющее ночное зрение. Слагхорну сказал, что это зелье входит в курс лечения от близорукости. Старый жлоб поверил: в колдомедицине он ни шиша не смыслит. Теперь Северусу хватало крошечного светляка на кончике палочки, зеленого тусклого пятнышка величиной с полногтя. Не с Люмосом же идти на тварь, чтобы она незамеченной подобралась из темноты. Другое зелье — успокоительное, тоже ничего криминального. Добавка асфодели дала любопытный эффект: начисто убила страх перед болью и смертью. Мысли сделались короткими и четкими. Но ненависть никуда не делась. Ее не усыпить зельями.
Для обострения слуха у него было заклятье: слегка доработанная отмена Оглушающего, как ни смешно. Нет, незамеченной тварь не подберется: не дышать он не может, а дыхание я услышу. Как только подойдет на правильное расстояние — ударю Сектумсемпрой. С оборотнем всё. Не с первого раза, так со второго. А если те двое пойдут за мной...
Они проклянут день и час, когда впервые подняли на меня руку.
Новому Северусу эти слова не казались высокопарными и смешными. Наоборот, они с научной точностью отражали суть дела.
И как по заказу, сзади в темноте — там, далеко, у выхода — что-то появилось. Шаги, голоса. Северус тихо рассмеялся, ударил кулаком об кулак. Идут за ним. Оба. И с ними больше никого. Ура, все-таки есть справедливость на земле!
Блэк и Поттер переговаривались неслышным шепотом. То есть это они думали, что неслышным.
“Так люк же заперт! — Разнесет он твой люк. — Пусти меня вперед. — Зачем? — Я обернуться могу! — Я и сам обернуться могу. — И воткнешься рогами в потолок? Или вприсядку поползешь? (Хихиканье.) Идея: обгони его и обернись, хоть проход загородишь! — Иди в Азкабан с твоими шуточками. Ты сам как собираешься его обгонять? Хоть собакой, хоть человеком?!”
Хороший вопрос, Поттер! Северус был уверен в себе. Даже если эти двое и тварь кинутся на него одновременно — он успеет. Но тварь должна быть первой. Никто не посмеет его обвинить в убийстве, ведь это же оборотень! И никто не обвинит его, если потом он убьет тех, кто бросится на него.
Так и будет. Я хорошо все продумал. Сначала тварь, потом те двое.
Теперь главное — не дать им нагнать меня раньше времени...
* * *
Джеймс и Сириус задыхались. Наверху, на обычной дороге в Хогсмид, они бы уже два раза догнали Нюниуса, даже не трансформируясь в оленя и пса. Но здесь приходилось бежать согнувшись в три погибели, а фора по времени у этого гада была приличная. И давно пора бы им увидеть впереди свет от его волшебной палочки — но нет, темно, хоть глаз выколи...
— Снейп! — окликнул Джеймс и остановился, прислушиваясь.
Тишина.
— Сне-ейп!
— Не надо, Луни приманишь.
Джеймс только отмахнулся.
— Снейп! Я знаю, что ты меня слышишь! Давай назад!
Далеко впереди послышался смех. Или показалось?
— Иди сюда, кретин проклятый! — в голосе Поттера звучало отчаяние. — Он тебя разорвет!
Снова смех — и несколько слов, которые в квартале Спиннерз-Энд обозначали категорический отказ. Джеймс судорожно вздохнул — в селезенке кололо будто шилом — и снова кинулся вперед.
* * *
Потолок туннеля сделался выше, и он прибавил шагу. Теперь идти приходилось немного в горку, и это было хорошо: значит, близок конец.
Сначала тварь, потом те двое.
Впереди, за поворотом, что-то скрипнуло, появился свет. Слишком яркий, не должно быть такого даже от полной луны. Стукнуло в пол — кто-то спрыгнул в тоннель сверху. Свет стал приближаться. Времени на раздумья не было: он погасил своего светляка и, прижавшись к стене, осторожно глянул вперед.
И увидел Ремуса Люпина.
И пол ушел из-под ног.
Он подготовился ко всему, ничего не упустил. Он рассматривал колдографии оборотней, он читал отчеты авроров (не спрашивайте, где взял). Он до мелочей восстановил в воображении стремительное, не свойственное ничему живому движение твари, и ее уродливую морду, волчью и не волчью, и ту цепенящую беспомощность перед абсолютным злом, которое играет с тобой как кошка с мышью, забавляясь твоим ужасом... ну, последнее было нетрудно, спасибо Поттеру и Блэку! Он был уверен, что ему хватит твердости и умения, что тварь никак не возьмет его врасплох. Ошибался.
— Северус, это ты кричал? — удивленно вопросил Люпин. Зеленоватый шар освещал его белую рубаху и растерянное лицо. — Ты что тут делаешь? Уходи скорее, тебе здесь нельзя, слышишь?! А где ребята? Эй, ты почему молчишь?..
Северус не мог ни вымолвить слова, ни нацелить палочку. Это нечестно. Почему он не трансформировался? Ведь полнолуние точно сегодня, и луне уже следовало взойти... или я не рассчитал время? Теперь я должен убить его? Но он не волк, и не нападает, и мне опять никто не поверит... Он превратится, если я его атакую?
— Защищайся, тварь.
Люпин вздрогнул от боли, но превращаться не стал: перехватил поудобнее палочку и попытался достать его в ответ. Такой удар легко отразил бы толковый третьекурсник.
Что же мне делать, силы благие?! Если бы это был не он, а любой из трех других, рука бы не дрогнула, но этого...
Он будто не услышал тяжелых прыжков позади. Те двое наконец-то догадались, что собака бежит по низкому тоннелю быстрее человека, и Люпин глянул через плечо Снейпа с еще большим удивлением:
— Сириус? Зачем ты?..
Договорить он не успел: у поворота стоял Сириус Блэк. Палочка все еще была зажата у него в зубах, как роза у Кармен.
— Рем, пригнись!
Снейп не успел обернуться, его как молотком ударило по голове, а потом подсекло под коленки. Он свалился на земляной пол, и в ту же секунду — будто эти два удара переполнили чашу — Ремуса выгнуло, повело дрожью. Сероватое пятно света напротив люка налилось молочно-белым: луна выглянула из-за туч.
Непочтительно помянув Мерлина, Сириус наскоро обмотал Снейпа магическими путами и отволок за поворот. Бегом кинулся назад — успеть бы трансформироваться обратно в собаку... Теперь надо уговорить Луни вернуться в дом. Захлопнуть люк я сумею, а там подоспеет Джим и уберет отсюда этого придурка...
Что-то обожгло ему спину. Сириус оглянулся и чуть не взвыл от ужаса. Окаянный Снейп стоял прямо позади него, вытянув вперед руку с палочкой, и вместо глаз у него были два светящихся круга — совсем как у Луни. Он был похож на инфернала. А может, он и есть инфернал? Человек на такое не способен. Нет, он и раньше умел избавляться от веревок, но мгновенно очнуться после хорошего сотрясения мозга?..
— Отойди, Блэк.
Оборотень зарычал и присел на лапах, готовый броситься.
— Сектумсемпра!
Рычание перешло в визг, на серой шерсти показалась темная кровь. Сириус прыгнул между Снейпом и Луни, толкнул оборотня мордой, но тот снова зарычал, громче, чем прежде.
— Отойди, Блэк, мешаешь.
Сириуса вздернуло в воздух, покачало и швырнуло об стену.
— Ну, тварь?! Ближе подойди. Боишься меня, да?.. — Сириус подобрал под себя лапы и попытался встать. — Сектумсемпра!..
Пес бросился на Снейпа. Мерзкое заклятье ушло в потолок, он схватил Снейпа зубами за предплечье и сжал челюсти. Тот зашипел, но вместо того чтобы потерять сознание от боли, перехватил палочку левой рукой. А сзади на них прыгнул Луни. Пришлось отвлечься.
Джим, ты где?! — безнадежно подумал Сириус. Обернусь человеком — меня убьет Луни, а без палочки мне не справиться с этим придурком, он же сейчас нас обоих ломтями нарежет, вот ведь гадским заклятьем разжился... Луни рванулся в сторону, Сириус рыкнул и ударил его грудью в бок. Волчий облик Луни за лето тоже вырос, стал страшней, особенно для тех, кто не видал его раньше. Но Сириус был тяжелее и пока еще сбивал его с ног. Крокодилья пасть, длиннее, чем у простого волка, лязгнула рядом с его ухом. Если он меня покусает, пока я собака, стану я оборотнем или?..
— Что ж, Блэк, ты сам напросился. Сектум...
— Стой, Снейп!
Джим, как всегда, вовремя. Сириус переступил лапами по мохнатому боку брата-оборотня, привычно увернулся от зубов. Ну!..
— Дерись со мной, сволочь, у них нет палочек! Или боишься?!
Сириус тихонько заскулил. Кто после этого здесь главный дебил, спрашивается?! Самое время устраивать дуэли, нет бы сразу врезать ему по голове и тащить к выходу... Луни увидел новую добычу, и Сириус схватил его зубами за загривок: теперь он не мог видеть, что делают Джим и Снейп. Потом что-то рухнуло на землю, и Джим крикнул:
— Сиу, держи Ремуса, а этого я беру на себя! Увидимся!
Шаги удалились за поворот. Отлично, хвала Мерлину! Мне остался пустяк: успокоить разъяренного раненого вервольфа. Тихо, Луни, тихо, дружище, все хорошо...
Ненавижу Снейпа.
* * *
...Гаргульино гнездо, его уже и Петрификус не берет?!
Джеймс схватил за запястье некстати ожившего Снейпа и направил его палочку в стену.
— Хорошо, я понял, ты меня ненавидишь. Есть за что, согласен. Когда выберемся отсюда, будет тебе... сатисфакция. Какая захочешь. Хоть дуэль по старым правилам, хоть маггловский бокс, что душе угодно, только не здесь!
— Боишься своего дружка? — голос Снейпа был хриплым и слабым, он опустился на одно колено. Правая рука у него, похоже, не действовала.
— Не хочу, чтобы Ремус стал убийцей из-за одного придурка.
— Из-за двух минимум. Твой Ремус — бешеная тварь, его надо прикончить.
— Сам ты тварь. — Теплая кровь поползла по ноге, ох, что-то много крови... — Хорошо, Снейп, хочешь, попрошу у тебя прощения, только пойдем!
Снейп ответил не сразу. Лицо у него было какое-то странное: будто его вот-вот вырвет.
— Да. Пойдем.
— Фу, наконец-то. Ну вставай...
— Что у тебя с ногой? — резко спросил Снейп. — Кровь.
— Учуял, что ли?! — огрызнулся Джеймс. Снейп протянул свободную руку вперед, нащупал резаную рану выше колена.
— Все-таки я тебя достал, Поттер. Так ты далеко не уйдешь. Отпусти руку, кровь остановлю... Отпусти, говорю, а то оба тут останемся. Клянусь Мерлином, пока не выберемся, я не нападу на тебя.
Он нацелил палочку, прошептал несколько слов. Ногу Джеймса обожгло болью.
— Всё уже. Теперь ты меня. — Снейп задрал рукав. — Твой Блэк меня укусил, придется от бешенства лечиться... Ты умеешь?
Джеймс умел, но заколебался. Вдруг я ему вылечу руку, а он тут же рванет обратно? Этот слизеринец сказал, когда клялся, “не нападу НА ТЕБЯ”...
— Козел с рогами, — шепотом сказал Снейп и левой рукой навел палочку на правую. Вторая вспышка осветила его отрешенное лицо, и он сразу же перехватил палочку в правую руку.
— Ну, теперь пошли?! Давай, держись за меня.
Вместо того, чтобы встать с колен, Снейп оперся кулаком о землю. Потом лег.
В семье Поттеров не было принято ругаться, и Джеймс только скрипнул зубами. Взмахнул палочкой, поднимая бесчувственное тело в воздух. Теперь он не решился левитировать его перед собой, как багаж, а схватил за обе руки (в правой тот по-прежнему сжимал палочку) и поволок на спине. Чепуха, выход близко. Если бы еще нога не болела...
* * *
Лежать в мокрой от дождя траве, чувствовать кожей ночной ветер и нежные клевки капель было восхитительно. Потом одежда пропиталась влагой, и Джеймс очнулся.
Ива успокоилась, мирно покачивала ветвями, как нормальное дерево. А где Снейп?!
Одну ужасную секунду Джеймс был уверен, что проклятый идиот снова полез в туннель. Потом разглядел справа от себя темную фигуру в траве, вытащил палочку и прошептал: “Люмос”.
Снейп лежал навзничь, даже не пытаясь закрыть искаженное гримасой лицо. Пальцы, сжимавшие палочку, разжались, из крепко зажмуренных глаз текли слезы. Или просто дождь стал сильнее.
* * *
Не всех великих героев, борцов с чудовищами, после боя уносят в часовню, в сияние витражей и органную музыку. Некотором везет: они попадают в больничное крыло.
— Так что, Поппи? Что мы сможем рассказать?
Хогвартский колдомедик со вздохом взглянула на ректора, заправила волосы под чепец.
— Не надо ничего рассказывать, оставь как есть.
— Прошу прощения?
— Ко мне уже забегали две девочки, как я поняла, поклонницы Блэка. Спрашивали, правда ли, что Сириус дрался на дуэли со Снейпом из Слизерина.
— Откуда такие идеи?
— Элементарно. Кто-то видел, как Поттер тащит Снейпа в больничное крыло, а где Сириус Блэк, никто не знает. Кстати, ректор, вы не знаете, где он?
— Не имею ни малейшего понятия. — Голубые глаза ректора остались такими же ясными. — Но, полагаю, с ним все в порядке — как и с Ремусом. Так что ты им ответила?
— Правду: что Снейпа ударили заклятьем сзади по затылку, а Блэк пребывает в добром здравии. Барышни были очень разочарованы. Думаю, такие слухи будут лучшим наказанием для Блэка!
— Поппи, твоя практичность порой меня устрашает.
Мадам Помфри сердито дернула плечом.
— Лучше бы ты устрашился чего-нибудь другого! Скажем, глупых мальчишек, владеющих опасными тайнами. Я знаю, ты симпатизируешь Сириусу Блэку, — но, Альбус, как он мог?! Нет, не говори мне о нем, я слишком зла.
— Хорошо, давай поговорим о Поттере.
— Ты не поверишь, Альбус, но Поттер спит, — мадам Помфри улыбнулась. — Как младенец. Он все еще здесь, у меня. Я его положила в отдельную палату, чтобы они опять не сцепились. Нога почти зажила. Проснется — отпущу его.
— А Снейп?
Мадам Помфри молча показала на ширму. Дамблдор понизил голос до полушепота:
— Серьезные травмы?
— Травмы пустяковые, но состояние его... он очень ослаб.
— Что с ним произошло?
— Что произошло? — Мадам Помфри тоже говорила тихо, но с большим чувством. — Я посмотрела его кровь с помощью кристалла, Альбус. Там... полный аптекарский огород, это что-то невероятное! Первый раз в моей практике. Мальчик по самые уши накачался зельями.
— Какими зельями?
— Разнообразными! Замедляющим сердцебиение, проясняющим разум, позволяющим видеть в темноте и сопротивляться заклятьям! И еще что-то, не знаю что. Оборотня мы собрались побеждать, то есть Ремуса! В честном бою! Причем составлены они таким образом, что... обычно это вещи взаимоисключающие. И одной асфодели там в сумме столько, что можно убить гиппогрифа!
— Но ведь Северус жив?
— Я не зельевар, я не разбираюсь, — сказала мадам Помфри и почему-то усмехнулась, но тут же снова посуровела. — Я очистила его кровь всеми доступными методами. Сам он называет то, что сейчас происходит с ним, “нормальный отходняк” — странно, мне всегда казалось, что “отходняк” значит что-то другое... Альбус, на твоем месте я бы объяснила профессору Слагхорну, что ему следует поменьше думать об индейке под гвоздичным соусом и побольше об учениках. Дети всегда крадут ингредиенты на уроках зельеварения, это закон природы, но не в таких же ломовых количествах!
— Ты уже говорила с Горацием, — догадался Дамблдор. Мадам Помфри энергично кивнула несколько раз. — Вот почему он сказался больным. В самом деле, Поппи...
Мадам Помфри, не дослушав, ринулась в палату. За ширмой послышался скрип кровати, затем шум и стук, как будто на пол упало что-то костлявое, и два неприличных слова.
— Северус Снейп, я кому сказала не вставать?!
— Мало ли что вы сказали!
— Так разговаривать будешь со своим деканом, а здесь — все слушаются меня. Ложись, кому говорят!
— Вы не зельевар, вы не разбираетесь... (Кряхтение, скрежет передвигаемого стула.) Мне нужно двигаться!
— Хорошо, дорогой, кликни больничного эльфа и двигайся куда тебе нужно. Морула, ты где?
— Здесь, хозяйка!
— Помоги мистеру Снейпу.
— Да, хозяйка!
Из-за ширмы появился Северус в больничной пижаме и босиком, — лицо осунулось и сделалось полупрозрачным, будто промасленный пергамент, под глазами серые круги, длинные волосы спутаны, правая рука в повязке. Его заметно мотало из стороны в сторону. Под ногами у него семенила спиной вперед крошечная кудрявая эльфа, готовая в любой момент левитировать падающее тело.
— Профессор Дамблдор!.. — И эльфе: — Уберись отсюда, я с-сам...
— Морула не может убраться, Северус Снейп, сэр! Моруле приказала хозяйка!
— Вы хотите со мной поговорить, сэр? — Снейп предпринял героическую попытку встать ровно. — Я к вашим услугам.
— Нет-нет, я сначала побеседую с мадам Помфри. А ты все-таки ложись, я подойду к тебе сам.
— Ага. Тогда я... Да уберись ты наконец, ветошь зеленая!
— От кого и слышу, Северус Снейп, сэр! — похоже, больничные эльфы многому научились от хозяйки и жили отнюдь не в страхе и трепете.
Когда скорбная процессия удалилась, мадам Помфри тихо спросила:
— Ну и как тебе это, Альбус?
— Что ж, мальчик умеет использовать свои сильные стороны, — спокойно сказал Дамблдор. — В его возрасте это дано далеко не всем. Как и крепкая воля, впрочем.
— Могла бы и не спрашивать, — поморщилась она. — Знаешь, Альбус, у тебя престранные понятия о воспитании!
Дамблдор покаянно склонил голову.
— Да, мне не раз говорили.
За этого неприятного мальчишку он не колеблясь отдал бы весь нынешний Слизерин. Вместе с деканом, если говорить совсем откровенно. А Слагхорн, верно, был бы вне себя от изумления, если бы ему сказали, что ректор также выбирает себе любимцев в видах на их блестящую будущность. Под блестящей будущностью они с Горацием понимали не одно и то же.
* * *
— Северус, — внушительно сказал Дамблдор, — я прошу тебя никому не рассказывать то, что ты узнал о Ремусе Люпине.
Снейп фыркнул, по привычке тряхнул волосами, но тут же замер и сморщился: ушиб давал себя знать.
— Я не так глуп, сэр. Кому я пойду об этом рассказывать, если ректор Хогвартса знает о вервольфе и считает уместным его пребывание в школе?! Пока я чего-то добьюсь, вы меня в лепешку раскатаете. Вот если бы я сам убил его...
То ли виноват был “отходняк”, то ли меры, принятые мадам Помфри, но каменные доспехи рассыпались прахом. На больничной койке сидел прежний Северус. Подросток из ливерпульского предместья, который за пять лет так и не вжился в образ “слизеринца — лучшего из лучших” и сейчас переживал очередную горькую обиду.
— Ты не пробовал поставить себя на его место? — строго спросил ректор.
— А что, я бы не отказался! Чтобы со мной все так носились, как с ним.
— Ты, очевидно, не представляешь, какова цена...
— А какова цена для остальных? Для тех, кто с ним лунной ночью столкнется?! Вы его видели в облике, профессор Дамблдор?! Я видел! Он чудовище, его надо убить! Ему же самому это будет облегчением — чем превращаться в такое... — Снейпа передернуло, и он закончил без ненависти, но с беспредельным сожалением, от которого, в свою очередь, содрогнулся Дамблдор: — Я бы убил его. Я так близко был...
— Вижу, что вы, мистер Снейп, предпочитаете честный бой тягомотным юридическим процедурам, — тон Дамблдора изменился соответственно обращению. — Я тоже. Если вы еще раз нападете на Ремуса Люпина или на тех, кто вступается за него, то будете иметь дело со мной, а такой противник вам пока не по силам.
— Пока... — протянул Снейп. Выглядел он довольным, будто получил комплимент, а не вызов на дуэль, — да так оно, в сущности, и было. — Заступаетесь за них, значит. Вы не все о них знаете, сэр.
— В чем, в чем, а в этом я уверен, — улыбнулся Дамблдор. — Хорошим ученикам всегда есть что скрывать от преподавателей, так устроен Хогвартс. Я многого не знаю о них... и о тебе тоже.
Снейп не ответил на улыбку.
— Ладно, пусть так. Но я не вечно буду в школе, сэр, и они не отсидятся у вас под мантией всю жизнь. Я убью их. Если вы этого не знали, так знайте.
— Северус, — помолчав, тихо спросил Дамблдор, — тебе не приходилось слышать, что все желания действительно сильного мага непременно исполняются?
— Ха-ха. Здорово придумано. Дурацкое поверье, на самом деле! Тогда зачем бы вообще колдовать?
— В старом суеверии много правды. Только исполняются они не так, как мы это воображаем. Мечтавший об убийстве однажды будет молиться о том, чтобы не стать убийцей.
Снейп непонимающе нахмурился. Потом ухмыльнулся.
— Думаете, пойду на попятный, если у меня будет шанс? Не дождетесь.
Дамблдор только покачал головой.
— Кстати говоря, ты ошибаешься, если полагаешь, что убийство — хорошая месть. Оно не врачует душевных ран, оно даже не лечит самолюбия. Гораздо лучшая месть — вовремя поданная помощь врагу. В ваши лета этого обычно не понимают. Хотя... как там называется твоя курсовая работа?
— “Прикладные аспекты применения зелий на ранних стадиях трансформации по Гугенхейму и Белби”, — с готовностью продекламировал Снейп. — Нарочно так назвал, чтобы в глаза не бросалось. Это я не для него, еще чего не хватало! Это я для себя. Чтобы хоть какое-то лечение, если... если он меня достанет.
— Похвально, похвально, — Дамблдор несколько раз кивнул с таким вежливым спокойствием, будто они разговаривали о новом зелье против простуды. — Ты, разумеется, знаешь, что Гораций прочит тебе карьеру ученого. Я сейчас подумал: а не ошибается ли он?
— В каком смысле? — ощетинился лучший зельевар курса.
— Мне пришло на ум... миссис Снейп меня проклянет, если узнает, что я предлагал тебе это, — с той же улыбкой заметил Дамблдор, — и Хогвартсу понадобится новый ректор, так как в обличьи рогатой жабы мне будет трудно исполнять свои обязанности... и тем не менее рискну заметить, что из тебя может получиться неплохой аврор. Знатоки зелий чрезвычайно нужны в аврорате, а все твои разработки... точнее, все твои разработки, известные мне, представляют не только академический интерес. Их отличает, я бы сказал, редкостное сочетание эффективности и практичности. По защите от темных искусств у тебя никогда не было меньше “В”, а твои последние успехи в этом предмете... гм... впечатлят кого угодно. Вервольфов — НАСТОЯЩИХ вервольфов, поопаснее бедного Ремуса — в Англии на твой век хватит... впрочем, если будешь продолжать в том же духе, лет через десять придется переключиться на троллей-людоедов. И, Северус, — аврора мало кто решится оскорбить. Авроры-воины менее известны публике, чем, допустим, игроки в квиддич, но среди знающих людей их престиж несравненно выше. Я предлагаю тебе поразмыслить об этом.
Юноша вскинул глаза на старого волшебника, но тут же опустил их снова. Презрительно хмыкнул:
— Авро-ором? Мальчиком на побегушках у Министерства? Ловить беглых должников, бабок с абортивными заклятьями?
— Этим ведает другой отдел. Тебе лучше выбрать такую работу, чтобы приказы старшего отвечали твоим желаниям. Кажется, убиением чудовищ у них сейчас занимается Гавейн, а зельями... не припоминаю, кто заведует отделом, но упомянутый тобой магистр Белби работает именно у него. Словом, если надумаешь, можешь обратиться ко мне.
— Спасибо, сэр, — сказал Снейп. Прозвучало это как “не больно нужно”, однако лицо его стало чуть менее угрюмым. Дамблдор хотел сказать что-то еще, и тут открылась дверь.
— Северус?.. Здравствуйте, сэр, — Мэй Прюэтт присела в грациозном реверансе, подхватив полы черной мантии, будто это бальное платье. Волосы сияют белым золотом, как весенняя верба на солнце, золотая канитель якобы небрежно выбивается из прически; бледное личико, не идеально прекрасное, но безупречное в каждой гримаске... М-да, если разобраться — и со светлыми волосами на Нарциссу похожа не более, чем на Беллатрикс. Зато теперь никто не спутает ее с рыжими Прюэттами из Гриффиндора.
— Северус, мне все рассказал Регулюс Блэк! Я считаю, что его братец — подлая скотина! — Она с вызовом глянула на Дамблдора, очаровательно выпятив губку. — А мне говорили, сэр, гриффиндорцы не нападают сзади!
— Уверяю вас, мисс Прюэтт, что Сириус Блэк будет наказан по заслугам, — отвечал Дамблдор. — Что ж, Северус, мы обо всем переговорили, а теперь меня ждут дела...
Ему пришлось закусить ус, чтобы сохранить серьезность. Будущий аврор расплылся в счастливой улыбке. Непреклонный мститель торопливо заправил волосы за уши. Безжалостный истребитель вервольфов откашлялся и потупил глаза.
— Не волнуйся, Мэй. В следующий раз его сделаю, и дружков его тоже.
— О, я уверена! Ты так хорошо стал драться!
— Мэй, я перед тобой должен извиниться. Я тогда не хотел тебя задеть, честное слово, это случайно получилось, я метил...
Мэй рассмеялась. (Век бы не видеть этого полукровку, он некрасивый и опасный, и девочки будут издеваться... скажу, что мне декан велел его навестить, ведь это же правда!)
— Северус, — произнесла она негромко, но сразу перебив его бормотание, — я нисколько — нисколечко! — на тебя не сержусь. Я сама виновата: стала метаться, как дурочка, и угодила под твое заклятье. Ну ты и сильный, никогда бы не подумала! — Смех-колокольчики. — А рука у меня уже прошла, вот, посмотри.
Дамблдор оглянулся от двери: хрупкое белое запястье выгнулось перед носом у Снейпа, Мэй повертела кистью, вытянув пальчики...
И тут раздался новый голос, тихий и будто бы даже ласковый, но директор так и замер в дверях.
— Спасибо тебе, Мэй. Прямо не могу выразить, до чего меня тронуло такое, ах-х... искреннее сочувствие от девушки из хорошей семьи.
Этих слов никто не истолковал бы в буквальном смысле. Сказано было совершенно спокойно, без малейшего следа плебейского акцента, с идеально выверенными интонациями — только вот перед “искреннее” задохнулся.
Мерлин Моргану десять раз на поле битвы! — мысленно возопил ректор. Куда я смотрел, старый тупица?! Как раньше не понял?! Это же очевидно: ненависть ко всем окружающим, вспышки бешенства, якобы беспричинного, и взгляд в пол, и феноменальные успехи на защите... Интересно, и давно это у него? Меня-то он ни разу не атаковал, умен, бедняга... А имея в виду, что эмпатами дети становятся раньше, до собственно легилеменции... Силы благие — легилемент в Слизерине! Да, вот теперь понятно, каким образом он выжил в Змеином Доме, не сбежал и не стал прислужником у тамошних главарей. Другое непонятно — как не сорвался, не сошел с ума, когда узнал доподлинно, что думают, но не говорят люди из хороших семей. Бедный мальчик. Мне-то было легче: я научился легилеменции много позднее, в том возрасте, когда чужие мысли не удивляют очень уж сильно...
Мэй оказалась достойна своего высокородного прототипа. Она не ответила ничего, а просто встала и шагнула прочь, и сразу стало ясно: все, кроме нее, дураки, но ее это не слишком огорчает.
Дамблдор потихоньку прикрыл дверь. Его промедление продолжалось не дольше двух-трех секунд, и ничего особенного он конечно же не заметил, а им обоим было не до него... И уже в коридоре услышал:
— Мэй, постой! Извини, я не так сказал, прости меня, ладно? Мне все равно, даже если... нет, то есть я очень рад, что ты зашла, правда рад! Ты не посидишь со мной еще немного? Я только хотел спросить... как наши сыграли с Равенкло?
2007
@темы: библиотека
-
-
08.07.2008 в 12:09-
-
08.07.2008 в 12:55яркая, смелая личность, сильный характер, но ....чертово воспитание. ломает иногда всю жизнь, пока перевоспитаешь себя сам , уж и жизнь к концу подоойдет.
-
-
08.07.2008 в 13:00