в библиотеку!!.....шикарная вещица!---серия ---валентинки.

[drakon7]

Валентинка для tigrjonok
Автор: Тasha911
Бета: Jenny
Заявка: Снейп/Кингсли, пост-канон, где-нибудь не в Англии, любой рейтинг
Предупреждение: AU

Северус Снейп искренне ненавидел Кингсли. Нет, не за то, что тот был аврором и руководителем операции, к участию, к которой уважаемого профессора принудили. Чем? Исключительно угрозой того, что, отказавшись, он проведет все лето, присматривая за племянниками Минервы Макгонагалл, пока та будет сопровождать Дамблдора в Париж на конференцию по вопросам образования, или, как называл это сам Северус, глобальную учительскую пьянку. Надо было отдать Минерве должное: она искренне возражала, утверждая, что дети родной сестры ей очень дороги и она ни за что и никогда не оставит их со Снейпом, но Дамблдор, как всегда, в худшие моменты жизни уважаемого профессора, был непреклонен. Как следствие всего этого безобразия, Северус сидел на террасе перед старым бунгало, глотал холодную смесь из чая с ромом и с ненавистью наблюдал, как Кингсли Шеклболт, которому, казалось, не было никакого дела до жары, гонял по пляжу мяч с такими же чернокожими, как и он сам, местными детишками.

– Я умру тут… – грустно сказал Снейп, отгоняя газетой какое-то насекомое, лениво жужжавшее рядом и, судя по всему, отягощенное размышлениями, испить профессорской крови или нет. Если бы мистера Северуса спросили, какое место он ненавидит больше всего, тот, не задумываясь, ответил бы: «Дакар».

Кингсли, навозившись с ребятней, вернулся к дому и, разложив на соседнем шезлонге свое большое, блестящее от пота тело, лениво потянулся.

– Ну не рай ли?

– Ты путаешь. Пекло – в аду.

– Да ладно, ну, парит немного после дождичка.

– Дождичка? – Профессор поперхнулся коктейлем. Вообще-то, он всегда думал, что в Африке засуха, но тот ливень, что вчера обрушился на домик, выделенный им министерством магии Сенегала, опровергал все его предположения. – Мы торчим тут уже неделю, может, пора что-то предпринять?

– Снейп, – почти ласково сказал Кингсли. – Это в не моей юрисдикции. Как только они найдут Мальсибера и ты его опознаешь, местные власти его арестуют, а я доставлю в Англию. Все, что нам остается делать, пока нас не вызвали, – это загорать, купаться в океане и вообще всячески наслаждаться жизнью. Если бы ты выполз из своего черного кокона, то стал бы проводить время намного приятнее. Хочешь, одолжу тебе шорты?

Северус закутался в свою мантию так, словно заподозрил аврора в попытке немедленно его раздеть. Потом скользнул взглядом по широким накачанным бедрам Кингсли и его коротким красно-желто-зеленым шортам. Представил в такой одежде себя и содрогнулся.

– Боже упаси.

– Ну, как знаешь, – аврор налил себе коктейль и, выдавив в него четвертинку лайма, сделал глоток. – Я, между прочим, три года в отпуске не был, а тут не работа, а прямо-таки поездка на курорт. Так что я не позволю тебе все испортить!

Последняя фраза прозвучала как угроза. Портить людям удовольствие Северус Снейп любил, но жара на него влияла так пагубно, что сил немедленно что-то предпринять у него не осталось, и он, презрительно усмехнувшись, гордо удалился в свою комнату.

***

Температура на спрятанном от солнца в шкафу градуснике не обнадеживала.

– Тридцать два в тени, – простонал Снейп и наложил охлаждающие чары. Зная, что надолго их не хватит, он поспешно разделся до белья и сел на защищенную москитной сеткой кровать. Через пять минут комфорта ему удалось расслабиться и почти томно прошептать: – Блаженство.

В этот момент его удовольствие было безжалостно уничтожено. Дверь открылась.

– Ты газету забыл, – сказал Шеклболт и швырнул "Пророк" недельной давности на тумбочку, а потом, бросив взгляд на Снейпа, расхохотался, как сумасшедший.

– Что? – разозлился Снейп, бросив презрительный взгляд на свои белые ноги и консервативные черные трусы. Нет, возможно, он бы тоже издевался над чужой внешностью, родившись статным аполлоном с кожей цвета шоколада, но он никогда не делал бы этого так вульгарно, тыча в объект насмешки пальцем.

– В зеркало взгляни… Бога ради, это нечто, – рыдал от смеха Кингсли.

Профессор раздраженно встал и пошел в ванную. В отличие от Шеклболта, его увиденное не рассмешило. За неделю, что он провел в Африке, даже постоянно прячась от настырного солнца, которое лезло изо всех щелей, его руки и лицо загорели, в то время как тело по-прежнему оставалось белым, как снег. Выглядело так, как будто он зачем-то напялил маску и перчатки.

– Отвратительно, – кисло констатировал профессор. Он ненавидел быть объектом насмешек. – Мерзко, но поправимо.

***

Северус аккуратно расстелил на песке покрывало, проверил, достаточно ли толстый слой средства от ожогов нанес на кожу, и медленно лег на живот. Через пять минут ему начало казаться, что манго, съеденное на завтрак, закипает у него в желудке, и он перевернулся на спину. Помогло не надолго, казалось, его лопатки вот-вот захрустят, как куриные крылышки, которые Кингсли вчера готовил на ужин. В этом плане от аврора была хоть какая-то польза, потому что, едва они переступили порог дома, Снейп заявил, что котлы – это не сковородки, и на его стояние в этом пекле у плиты навязанный Дамблдором сожитель может не рассчитывать.

В песок рядом с головой профессора врезался мяч.

– Поосторожнее! – Он сел, вытряхивая из волос бледно-желтую каменную крошку.

– Не нервничай, – посоветовал Кингсли, босые ноги которого появились в зоне обзора Снейпа. Подобное предположение так оскорбило Северуса, что, прикрыв рукой глаза от солнца, он гневно воззрился на эбонитового великана, нагловато сверкавшего белозубой улыбкой.

– Это вообще частная территория, так какого черта здесь каждое утро околачиваются эти гребаные дети?

– А с кем мне общаться? С тобой, что ли, Снейп? Да из тебя один яд только и брызжет. А дети, между прочим, живут в бедном квартале и на хорошие пляжи билеты купить не могут. А у нас, Снейп, пляж хороший, и то, что он первый раз за это время понадобился тебе, не значит, что я и мои маленькие приятели должны тут же собраться и уйти отсюда.

Кингсли поднял мяч и, развернувшись на пятках, ушел к ватаге поджидавших его мальчишек.

– Ненавижу, – резюмировал Снейп и намазался еще одним слоем средства против ожогов.

***

– Нет, ну какой ты дурак! – Если бы не ощущение блаженства от чего-то прохладного, втираемого в спину, профессор, несомненно, поспорил бы с этим утверждением, но сейчас ему было слишком хорошо. – Мама тебе не говорила, что нельзя спать на пляже? Завтра с тебя слезет много шкуры, я даже не уверен, что после этого останется что-то, кроме скелета.

Большие ладони властно подхватили его под ребра и перевернули.

– Нет, ну твою… – Снейп заткнулся, потому что в его голосе появились визгливые нотки.

– Терпи. – Кингсли взял плошку с какой-то вонючей зеленой жижей и намазал ее на красное пятно на животе Снейпа. Тот принюхался, пытаясь распознать неизвестное зелье, но голова слишком болела, чтобы заниматься исследованиями. – И уж конечно надо быть «гением», чтобы, заполучив солнечный удар, полезть в океан обниматься с медузами. Запомни, Снейп: те, что цветные, – самые неприятные. – Кингсли наложил на мазь тампон и приклеил его пластырем. – И, ко всему прочему, ты еще и плавать не умеешь!

– Я не собирался заходить на глубину. Просто потерял сознание, и меня немного отнесло от берега.

– Скажи спасибо Гитти, которая заметила твое странное поведение. Иначе я не успел бы тебя вытащить.

– Что такое Гитти?

– Одна из гребаных детей. – Кингсли встал и убрал свои плошки. – Сейчас принесу зелье от солнечного удара. Выпьешь – и будешь завтра как новенький.

Северус Снейп совершенно не умел говорить спасибо, хотя и понимал, что сейчас, наверное, стоило это сделать.

– Шеклболт.

– Что?

Нет, слова упрямо не шли на язык. Черные глаза смотрели на него вопросительно, а значит, необходимо было сказать хоть что-то.

– Научишь меня плавать?

Даже для самого Снейпа это прозвучало странно, но он упрямо вздернул подбородок, не собираясь брать их назад.

– Не боишься, что просто найду подходящую пристань и сброшу с нее?

– Как хочешь, – он попытался отвернуться, но руки Кингсли, вернувшиеся на его ребра, не позволили этого. – Да не дергайся ты, а то все лечение пойдет низзлу под хвост. Я научу, если ты хотя бы пару часов в сутки не будешь отравлять мое существование своей вечно кислой миной.

Снейп подумал, что он спит гораздо больше двух часов в сутки, а потому аврор выбрал наиглупейшее требование.

***

Вокруг было много смуглых извивающихся тел, между которыми приходилось протискиваться. Уроки плаванья, казалось, заставили его привыкнуть к ощущению, когда тебя трогают совершенно не нужные руки. Но когда потная женщина весом в центнер шлепает тебя по заду, это все же отличается от того, как чужие руки деликатно удерживают на воде.

– Какого черта… – Снейп сжал палочку в кармане широких льняных брюк.

– Остынь. – Кингсли положил ему руку на плечо и увлек в сторону бара, как-то странно просигналив бровями толстухе. – Ты сам говорил, что хочешь быстрее со всем покончить. Ребята из местного аврората сказали, что не против, если мы прогуляемся по притонам, где, по их сведением, появляется Мальсибер.

– Дуарт не пал бы так низко.

– Ну, не знаю. – Кингсли заказал какую-то выпивку с непроизносимым по-английски названием. – По мне лучше это, чем ваши тусовки магглоненавистников.

Бармен поставил перед ними два выдолбленных ананаса, заполненных напитком. Снейп скривился, но, сделав глоток, пораженно признал:

– Крепкая штука, однако. Очень вкусно.

– Местный самогон, – Кингсли повысил голос, старясь перекричать музыку, в такт которой похлопывал по стойке руками. – Я тут прошвырнусь…

Снейп презрительно свел брови.

– По танцполу?

Аврор пожал плечами.

– И это тоже.

Он соскочил с табурета и уже через полминуты зажигательно отплясывал с едва одетой мулаткой. Профессор выразил свое разочарование чужим непрофессионализмом, яростно высосав через трубочку содержимое ананаса, и велел бармену повторить.

Пять пустых фруктов и час времени спустя Северус то ли на ломаном, то ли просто на заплетающемся английском попытался выяснить, где в этом заведении туалет, и, чуть пошатываясь, направился к нему.

– Ты куда? – поинтересовался перехвативший его за локоть Кингсли.

– Надо! – многозначительно сказал теряющий определенные фрагменты своего достоинства профессор и устремился в необходимом направлении.

– Извини, – сказал аврор висевшей на нем девице и, осторожно стряхнув ее ручки со своих плеч, устремился за Снейпом. Он даже вовремя успел подхватить его, когда тот едва не промахнулся мимо узкого прохода за перегородку из тростника. За ней имелось длинное продолговатое нечто с проржавевшим отверстием слива.

Снейп, толком не заметивший рук на своей талии, усмехнулся.

– Это типа писсуар?

– Ну да, – сказал Кингсли.

– А если надо… – Аврор молча указал на две более объемные дырки в полу. Северус хихикнул. – Дуарт это заслужил. Пусть всю жизнь проживет в подобном месте.

– Вообще-то, это столица. Тут есть небоскребы и очень приличные туалеты.

– Правда? – Снейп раздосадованно звякнул молнией. – Ну так, если верить отчетам, Мальсибер по ним не ходит. – И поделом ему. Пусть горит в этом потном аду.

– Слушай, чем он тебя так обидел?

– Ничем. Я тут, потому что все остальные его близкие знакомые гниют в Азкабане, – почти трезво отрезал профессор. – Ты вообще сюда писать пришел? Ну так писай! – Он неуверенно упер руки в бока, словно усилия по поддержанию беседы в своем обычном тоне его порядком вымотали.

– Интересно, в кого ты такая бестолочь? – поинтересовался Кингсли и, подойдя к писсуару, расстегнул ширинку.

Снейп зажал рот рукой.

– Гхмм…

– Не смешно, – раздраженно отрезал аврор.

Снейп пьяно расхохотался, все еще прикрывая рот рукой.

– Есть Мерлин на свете.

– Почему?

Профессор неистовствовал.

– Непременно покажи этот брандспойт той темнокожей красотке. Она наверняка таких огромных бананов не видела даже на той пальме, с которой недавно слезла.

То, что он все же смог достать Кингсли, Северус Снейп понял, только вписавшись спиной в хрупкую перегородку. Было не больно, но как-то чертовски обидно, что кто-то стучит твоей головой о пусть мягкую, но все же стенку, держа за шиворот, как нашкодившего котенка. Профессор попытался достать палочку, но руки слушались плохо.

– Заткни свой грязный рот. Твою мать, я родился в Англии, сделал блестящую карьеру, на счету моего отца, который когда-то в детстве, торгуя этими бананами, шатался в любую погоду по грязным улочкам куда более бедной, чем эта, страны, больше миллиона фунтов. У нас прекрасный дом в Лондоне и знаешь, всего этого он добился сам, но до сих пор никогда не говорит, через что ему пришлось пройти, чтобы дать образование своим восьмерым детям, из которых я единственный волшебник. Моему отцу до сих пор стыдно за то, что он богатый и успешный, потому что всегда найдется какая-то белая задница, чей поганый язык повернется сказать, что мы недолюди, вчера спустившиеся с пальмы! Все наши мозги и деньги для такого дерьма, как ты, ничто, просто потому, что я, черт возьми, черный! По природе своей раб, неандерталец, животное. А ведь я лучше тебя, Снейп. Намного лучше, потому что каждую минуту своей жизни живу, а не протрахиваю свое время в попытке никому не нравиться! И да, твою мать, у меня большой член! Брандспойт, хобот, колбаса, гигантский банан. Конечно же, на такое согласятся только шлюхи, а приличные белые леди предпочтут жалкие стручки обрюзгших или таких вот не в меру джентльменов. Очень весело!

Прорычав все это ему в лицо, Кингсли швырнул профессора на грязный заплеванный пол. Тот, пошатываясь, поднялся, немного недоумевая, неужели он так хорошо спрятал свою зависть, что этот странный тип совершенно не понял, как отвратительно он чувствует себя на его фоне.

– Ну да, я совершенство…

Кингсли как-то удивительно быстро успокоился или попросту взял себя в руки.

– Вовсе нет.

– О да, – хмыкнул Снейп. – Мы с моим жалким стручком – гребаные фавориты этой жизни. Иди ты к черту, Кингсли… Как жалкий неудачник, танцуй с красивыми девушками, а я продолжу тихо напиваться у стойки бара, давясь то ли выпивкой, то ли завистью.

– Послушай, Снейп…

– Уходи. Изыди уже, наконец.

– Снейп…

– Да пошел ты!

– Нет. Пошли домой, тебе нужно прилечь. Просто из нас хреновые напарники. Давай завтра сделаем все, чтобы поскорее поймать Мальсибера, и…

Профессор определенно был не просто пьян, а нетрезв до крайней степени сумасшествия.

– В задницу Мальсибера. Ах, да, он же там уже побывал. С таким, как ты, определенно никогда бы не случилось ничего подобного, да, Кингсли? Запивая в компании единственного друга тот факт, что тебя бросила девушка, ты никогда не проснулся бы оттраханным! Эта участь для кого-то вроде меня… Но словно этого было мало, ты понимаешь, что единственный человек, к которому ты питал хоть каплю доверия, растрепал о случившемся всем, кто пожелал его слушать, и наутро ты слышишь в свою спину только шепот «шлюха». И сколько бы лет потом ты ни вел себя как образец добродетели, кто-то непременно при случае напомнит, как легко однажды ты отрубился и стал подстилкой одного конкретного урода.

Снейп, пошатываясь, пошел к выходу. Он почти достиг его, ругая себя всеми возможными словами за то раскаянье, что постигнет его завтра вместе с трезвостью, когда его самым наглым образом обняли, и горячие губы чуть коснулись его влажного от пота виска.

– Ширинку застегни. – Он потянулся к цели, но наткнулся на чужую руку. – А может, и не надо…

– Кингсли! – Его голос звучал яростно, но в ответ он заработал поцелуй в ухо. – Мы устроим ему настоящий ад, уж поверь. Но, знаешь, я понимаю этого придурка в одном: твоя симпатичная бледная задница компенсирует все недостатки характера.

– Какого черта ты себе позволяешь, хренов бабуин…

Он говорил еще много гадостей, пока его страстно целовали в отвратительно грязном туалете.
======
Болело все… Снейп даже не мог понять, что хуже – нанесенная ему моральная травма или то, как ноет спина и саднит задница. Ко всему прочему, его одолевали тяготы похмелья. Осторожно он подцепил пальцами тяжелую руку, что приковывала его к постели, и попытался сдвинуть ее в сторону.

– Лежать! – последовала команда из-за спины.

"Мне нельзя пить", – удрученно подумал Снейп. Чертово пойло аборигенов все еще бурлило в его крови, но не мешало осознать всю плачевность того факта, что он впервые проснулся с кем-то в одной постели. Обычно его случайные летние любовники проявляли достаточно такта, чтобы исчезнуть из его дома до пробуждения хозяина. Некоторые из них даже ухитрялись прихватить с собой пару не слишком ценных вещей, но он никогда особенно не переживал по этому поводу. Можно было бы даже порадоваться, что он примитивной ложью, которой пользовался уже не один раз, так просто развел на секс очень привлекательного, но недалекого в вещах, касающихся психологии слизеринцев, Кингсли. Но пятый коктейль, наверное, все же был лишним… Просто эта девка подвернулась так некстати, и он побоялся, что его ухищрения не сработают, и придурок, что неделю своим голым торсом выводил его из себя, отправится вместе со своими горячими ладонями развлекаться в место, не имеющее к нему никакого отношения. Северус Снейп искренне надеялся, что ему никогда не придется расплачиваться за маленькую ложь насчет использования себя Дуартом, потому что тот феерический секс, что изменил несколько из его жизненных приоритетов, было несправедливо обзывать своим комплексом. Просто последний коктейль и физиологические особенности, продемонстрированные аврором, заставили Северуса Снейпа приложить все усилия, чтобы его не упустить. Сейчас он сожалел о принятом решении все больше и больше. Во-первых, потому что после хорошего секса не представлялось возможным избавиться от партнера, а во вторых, корчить из себя поруганную закомплексованную невинность было чертовски утомительно, прошлой ночью его все время заносило в дебри собственного опыта. «Хитрость и изворотливость города берут, – сказал когда-то красавчик Люциус Малфой, которого ему удалось затащить в постель, несмотря на огромный перечень претендентов на роль его любовника. – Твоя проблема в том, Снейп, что любые роли тебе слишком быстро надоедают, и твое эгоистичное нутро начинает заявлять о себе довольно скоро. Так что, будь добр, ограничивайся изначально короткими партиями». С Кингсли он переборщил, ускорил то, что не нужно было торопить, и теперь предстояло как-то выкручиваться. А так не хотелось… Снейпу нравились и объятья, и повелительный тон, но он нахмурился и резко сел.

– Как ты вообще смеешь…

– Протрезвел? – разочарованно спросил Кингсли, но тут же завалил его обратно на кровать. – Кричать будешь потом. Сначала еще час поспим, потом выпьем кофе, потом еще раз займемся сексом, а вот после этого ты, так и быть, начнешь скандалить.

– Что? – недоуменно спросил Снейп.

Аврор хмыкнул в подушку.

– Но прежде чем устраивать мне разнос, ты расскажешь, где научился вытворять такие штучки своим языком, целомудренный ты мой.

Профессор спросил:

– На каком факультете ты учился?

– Спи.

Его насильно вернули в горизонтальное положение.

***

– Ну, мы не знаем… Моему коллеге придется некоторое время понаблюдать за этим человеком, чтобы полностью быть уверенным, что он именно тот, кого мы ищем. Вы подержите его для нас какое-то время?

Шеклболт немного флиртовал с грудастой авроршей, та кивала, как китайский болванчик.

– Без проблем. Две недели вам хватит?

– Лучше месяц. Как думаете, вы сможете приписать ему какое-нибудь правонарушение, чтобы продержать его, скажем, до сентября?

– Без проблем, – юная особа кокетливо улыбнулась. – А вы часто будете заходить, чтобы, э… Проанализировать его личность?

– Очень часто, – сказал Снейп. – Я буду приходить каждый день, а мистер Кингсли – кроме вторников и пятниц. – Он понизил голос до доверительного шепота. – Он посещает колдомедика. Простатит – такое заболевание, что может привести не только к временной, но и полной импотенции.

Девица сразу стала по-деловому немногословной.

– Жду вас завтра.

Двое мужчин вышли из белого здания аврората, один из них хохотал, другой – хмурился.

– А ты ревнивый ублюдок.

– Кто бы говорил. Бедный Дуарт… А что касается ублюдка, то это тебе за то, что утром в ресторане ты требовал дать нам скидку как семейной паре. Совсем обалдел?

– Да ладно тебе, это место не хуже Азкабана. И раз уж мы решили продлить свой отпуск, то приходится быть экономным, детка. Бюджет министерства не бесконечен.

– Как ты меня только что назвал, скупой кретин?

– Спрячь палочку, истерик.

– Заткнись.

– Обойдешься.

– И это образцовый аврор?

– Кто бы говорил, ты, светоч магической науки…

– Я ненавижу тебя, Кингсли.

– Ты слишком много врешь, Снейп. Наверное, из-за этого у тебя такой огромный нос.

– Убью!

– Оттрахаю.

– Не смей подлизываться!

В общем, по меньшей мере, до сентября они жили вполне счастливо, а потом… Дуарт Мальсибер, кажется, так и умер в тюрьме города Дакар.

Конец