жизнь ...

я мало чего понимаю в законах, а весьма возможно, и в приличиях...ну не научили видимо. возможно, у некоторых особей вроде меня, просто отсутствует тот разёмчик, что позволяет принимать-выдавать определенную информацию и обеспечивает тем самым возможность верно оценивать обстановку в реальном мире.
оттого получается так, что ты, то вылезаешь вперед всех, то надолго прячешься , получив по лбу, в своей пещере.
и видимо , это мне никак не усвоить, когда, и как, и в какой мере надо проявляться....

не читать

б...дь , комплекс неполноценности помноженный на манию величия!
но ведь как-то ещё дожил человек до моих лет и ничего, даже вот и драконом могу ещё порезвиться. ни там , ни там в результате.
смысл жизни по -моему - это научиться получать удовольствие на полную катушку, никого при этом не обременяя.

@темы: жизнь

---

в библиотеку..Штормовое предупреждение. \\ГП/СС -слеш-нц-17\\

fantasy-fan.info/fic_47.html
Штормовое предупреждение
Название: Штормовое предупреждение
Автор: Serpensortia  Serpensortia
Email: [email protected] Бета: Нитка
Категория: слэш Пейринг: ГП/СС Жанр: romance Рейтинг: NC-17
Жанр: задумывалось как PWP, превратилось в romance
Summary: Двое, избегавшие друг друга слишком долго, в одной комнате. И даже вынуждены разделить постель. \с разрешения автора\

- Добрый день, господа.
Не представляю, сколько раз мне доводилось слышать эти слова, и все-таки вид произносящего их Альбуса до сих пор оказывает на меня одновременно и раздражающее, и успокаивающее действие. Как может быть добрым день, когда мы готовимся к сложнейшей операции в истории нашей войны, операции, в которой даже при условии победы – в которой я не уверен – погибнет как минимум треть тех, кто сейчас сидит за этим круглым столом.
Я хмурюсь и бросаю короткий взгляд на расположившегося точно напротив меня Дамблдора. Краем глаза я вижу Поттера, занимающего место справа от директора, и чувствую, что мое раздражение усиливается. Я прекрасно помню, как был правой рукой Темного лорда. Но я по крайней мере был старше и владел собой, чего о Поттере никогда нельзя было сказать, даже создавая приукрашенную версию его биографии. И все же именно его Дамблдор выбрал на роль наперсника. Я сразу же решаю не думать об этом – бесперспективное занятие, только способствующее усилению моей мигрени.

С другой стороны, когда Альбус говорит о том, что день сегодня добрый, я чувствую, что он в большей или меньшей степени – уж точно в большей, чем все мы – контролирует ситуацию. Поскольку его знания о происходящем несравненно богаче, чем у любого из присутствующих. Я обвожу взглядом собравшихся и сдерживаю усмешку.

Рыцари Круглого стола, как ляпнул однажды Поттер. Я помню, что подумал, у мальчишки всегда было плохо с чувством юмора, но Альбус его поддержал: «Да-да, мой мальчик, ты совершенно прав», - и засиял одной из своих непостижимых улыбок.

Я точно знаю, по какому принципу формируется гриффиндорский факультет: они меня невыносимо раздражают. Все вместе и каждый по отдельности.

Я не слушаю, что именно говорит Альбус. Он сегодня необычайно серьезен и сосредоточен: информация, которой он делится с нами, представляет собой боевую сводку и план действий, которые предстоит начать через неделю, но я знаю все это. Мы обсуждали вчера с Дамблдором каждый пункт плана в его кабинете, и я сам вызвался быть тем, на кого падет наибольший риск. Кроме того, я высказал несколько весьма рациональных идей, следование которым должно было упростить нашу задачу.

Дамблдор выслушал меня, то ли согласно, то ли отрицательно покачивая головой, и изрек:

- Конечно, Северус, будь у Тома Риддла такой стратег, как ты, мы столкнулись бы с куда большими сложностями. – Я фыркнул и напрягся, поскольку жизнь научила меня: Альбус никогда не делает комплиментов, если в них нет тайного умысла. Так и оказалось. – Мы, разумеется, учтем твои предложения и несколько скорректируем схему операции. Вот только насчет того, чтобы позволить тебе рисковать своей жизнью в одиночку, я не могу вполне согласиться. С тобой отправится Гарри. – Я уже набрал в рот воздуха, чтобы ответить, что именно я думаю по этому поводу, но директор как обычно перебил меня: - Гарри имеет право на то, чтобы лично рассчитаться с тем, кто убил его родителей и лишил его юности. Так будет, Северус, и не спорь со мной. Мы много говорили об этом с Гарри, поэтому мое решение окончательное. – Так вот почему я накануне никак не мог пройти мимо горгульи, которая равнодушно твердила мне, что у директора посетитель и он никого не принимает!

Я был в бешенстве. В ярости. Но мне ничего не оставалось делать, кроме как до крови закусить изнутри щеку и кивнуть.

Надеюсь, меня убьют мои бывшие соратники. Это легче принять, чем перспективу жить и постоянно соглашаться с Альбусом. Если я доберусь до Лорда первым, обратно они вряд ли позволят мне уйти невредимым. А Поттеру там делать нечего.

С этой мыслью я прекращаю прокручивать в голове вчерашнюю дискуссию и прислушиваюсь к тому, что говорит директор. Выясняется, что делаю я это как раз вовремя, поскольку Дамблдор закончил обрисовывать идеи и перспективы и теперь занялся распределением спальных мест. Учитывая, что мы находимся в крохотном загородном доме одного из убитых Пожирателей Смерти, вопрос актуальный. Нам явно не придется рассчитывать на персональные комнаты с окнами на море.

Хотя от вида на море я не отказался бы. Шторм, налетевший около полудня, превратил стальные воды в неистовствующие валы, увенчанные гроздьями пены. Они с ревом обрушиваются на прибрежные скалы, и в наступивших сумерках мириады брызг стирают линию горизонта между хмурым небом и беснующейся стихией. Даже здесь, в гостиной, слышен шум, с которым прибой разбивается о камни. Я смотрел бы на это зрелище всю ночь, не отрываясь – я хорошо вижу в темноте – но еще вопрос, кто достанется мне в соседи. С Люпином, например, я делиться красотой природы не намерен. Он все равно не оценит.

Однако недоразумение в виде гриффиндорского оборотня уже галантно предлагает руку Минерве, и я дергаю краем рта, чтобы не фыркнуть. Воплощение галантности, которое однажды едва меня не сожрало. Они уходят, и я в некоторой панике вижу, что свободных мест за столом уже больше, чем оставшихся людей.

Кто?.. Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Дамблдором. В его глазах решимость.

Нет. О, нет.

- Северус, поскольку ты и Гарри являетесь ключевыми фигурами предстоящего сражения, думаю, лучше всего будет предоставить вас обществу друг друга на нынешнюю ночь и предстоящие сутки. – Я яростно смотрю на него. По истечении этих суток я могу остаться единственной ключевой фигурой. Я просто убью негодяя. Слова «Нет, прошу вас» уже вертятся на языке, когда я наталкиваюсь на взгляд Поттера. В нем откровенная насмешка, и я понимаю всю тщетность сопротивления.

Если я откажусь, Поттер решит, что я боюсь его общества.

Я не позволяю себе даже отшвырнуть стул, как сильно мне этого ни хочется. Я встаю со своего места бесшумно, напоминая себе, что я слизеринец, а мы никогда не тратим силы попусту. Меня хватает на то, чтобы вежливо склонить голову в ответ на слова директора. Волосы падают вперед, заслоняя обзор, и в краткий момент я замечаю странно-заинтересованное выражение на лице Поттера. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но даже спиной слышу голос директора:

- Гарри, ты же понимаешь, что вы должны будете обсудить и согласовать ваши действия. Этим будут заниматься все, кто проведет друг с другом завтрашний день. Думаю, ты знаешь, что вы с Северусом не только наша главная надежда, но и напарники.

- Разумеется, директор, - следует почтительный ответ, и я, не удержавшись, хлопаю входной дверью. Не выходит: на косяке установлен фиксатор движения, поэтому тяжелая массивная створка прилегает к дверному проему совсем бесшумно. Я горько вздыхаю, то ли сетуя на неудачу с попыткой выразить свое возмущение, то ли предчувствуя тяжелую ночь, и направляюсь к берегу. В лицо бьют крупные дождевые капли.

Если меня смоет в море, это будет лучшее завершение моей жизни, чем Авада Кедавра от руки директора, когда он узнает, что я прикончил его любимчика.

*****

- Я уж думал, что с вами что-то случилось.

Я пропускаю его слова мимо ушей, прислонившись спиной к двери комнаты. Сказать, что комната мала для двоих, значит ничего не сказать. Это одна из гостевых спален, и она явно рассчитана на одного человека. В ней небольшой стол, шкаф, встроенный в стену, и пара кресел. И одна кровать! Такой несправедливости от директора не мог ожидать даже я. Я стою, не в силах оторвать взгляд от предмета обстановки, и думаю о том, что, может быть, мое самоубийство должно как-то повлиять на исход этой проклятой войны? Я не желаю делить с Поттером личное пространство. Не желаю находиться с ним под одним одеялом. И как прикажете спать? В мантии?

Она насквозь промокла.

С кончиков моих волос капает вода, а с одежды уже натекла небольшая лужа. Я провел на берегу больше времени, чем собирался. В основном потому, что меня завораживает вид воды, и немного оттого, что не хотел возвращаться. Однако деваться некуда. Видимо, именно из этого соображения исходит Дамблдор – что мне некуда деваться. Меня начинает знобить, несмотря на то, что в комнате горит камин.

Поттер отмечает это, поскольку откладывает в сторону книгу и поднимается из кресла, приближаясь ко мне. Я хочу отодвинуться, но и так стою около двери. Не распахивать же ее, выбегая в коридор? Я позволяю ему подойти ко мне, наблюдая за его движениями с максимально неприятным выражением лица. Он не обращает внимания. Не обращает внимания! Я помню, что когда впервые заметил это – лет шесть назад – мне хотелось его убить. Теперь меня просто несколько нервирует этот факт, вот и все.

- Вы промокли, - говорит он спокойно, легко касаясь ладонью моего рукава. Я передергиваю плечами, и он старается отодвинуть меня от двери. Я не расцепляю скрещенных на груди рук и передергиваю плечами второй раз, демонстрируя, что не намерен двигаться без собственного желания. Мне и здесь неплохо.

Он слегка улыбается, и почему-то эта улыбка раздражает меня гораздо больше, чем его попытки самоуправства. Я одним движением отрываюсь от двери и прохожу к камину, встав так близко к огню, что от моей одежды того и гляди пойдет пар. Что же, было бы неплохо. И горячая ванна не помешала бы, иначе завтра у меня будет простуда. Будь я один, я, разумеется, направился бы в ванну сразу как пришел, но… Что ж, пусть мой насморк будет на совести Поттера.

- Профессор, - голос за спиной. Я невольно напрягаюсь, услышав из его уст это обращение. Последний раз он обращался так ко мне на выпускном вечере, когда не без удовольствия перечислил все мои личные качества и высказал свое ко мне отношение. И осмелился угрожать. Дело кончилось дуэлью, в которой победил не я – к моей немалой досаде. Не я, а отвратительно самодовольный Поттер. Впрочем, чего еще от него ждать? Это наследственность. – Профессор, если вас так смутило, что нам отведено только одно спальное место, мы можем попросить директора магически расширить пространство, чтобы поставить здесь еще одну кровать. У меня получилось только впихнуть второе кресло.

- Великолепно, Поттер, - отзываюсь я едко, - давайте обеспокоим директора вопросами нашего совместного… - я чуть было не произношу «проживания», но в последний момент подбираю нужное слово, - размещения. Невзирая на то, что времени, вероятно, уже час ночи.

- Час сорок пять, - мягко поправляет он меня. О. Вот как.

Я оборачиваюсь к нему.

- В таком случае, думаю, даже вы должны понимать, что это неудобно, - фальшь этих слов наполняет мой рот горечью. Неудобно побеспокоить директора. Ну да. Только меня больше беспокоит не то, что его пришлось бы беспокоить, а то, в какие именно слова мне пришлось бы облечь свою просьбу.

«Альбус, я не могу спать с Поттером в одной постели, потому что…»

Потому что я его не переношу?

Потому что я гей и не привык делить постель с теми представителями своего пола, которых ненавижу?

Да я ни с кем не привык делить постель, возмущается мой рассудок. И какого дьявола Поттер все еще не спит? Я смог бы скоротать ночь в кресле, не привлекая никакого внимания к тому, что мне претит сама мысль оказаться рядом с мальчишкой.

- Отлично, я могу лечь на полу.

Черт бы побрал эту вечную гриффиндорскую жертвенность! Я оборачиваюсь к нему:

- Поттер, если вы полагаете, что я не смогу пережить одну ночь… недалеко от вас, вы себе льстите. Немедленно ложитесь спать, какого черта вы все еще на ногах? – я позволяю своему раздражению выплеснуться, и тут же выясняется, что я сделал это зря:

- Вас ждал.

- Вы – что? – Я просто не нахожусь, что еще сказать. Он сверлит меня своими отвратительно лягушачьего цвета глазами и повторяет:

- Я ждал вас, и уже собирался идти искать. Директор еще вечером сказал, что магглы объявили по радио о штормовом предупреждении. А вас слишком долго не было, поэтому...

Это уже чересчур. Я полагаю, что сам располагаю своим личным временем. Я ничего не отвечаю нахалу, просто молча прохожу мимо него в ванную. Я приму горячий душ и облачусь в ночную рубашку, и если, когда я вернусь, камин в комнате будет все еще гореть, пусть Поттер пеняет на себя. Плевать мне на его присутствие и на то, что его может шокировать мой вид. В конце концов, он сам на это напрашивался.

Я стою под струями душа и задумчиво рассматриваю вязь многочисленных рубцов и шрамов, покрывающую мое тело. За последние несколько лет меня таки угораздило пару раз попасться в руки бывшим соратникам. Каждый из этих случаев должен был стать последним, но в первый раз меня отбил дамблдоровский отряд. С тех пор я ненавижу Люпина еще больше: лучше бы я был обязан ему воспоминаниями только о покушении на мою жизнь, а не о том, как он ее спас. Во второй раз я умудрился аппарировать из-под Империус, подчиняясь которому шел в пасть дракону. На моем теле много отметин – рваных и неровно сросшихся, тонких и складывающихся в монограммы пытавших… отталкивающее зрелище.

Неожиданно я думаю, что в том, что директор поселил нас вместе именно с Поттером, есть глубокий смысл. Я его не интересую, и он не будет меня разглядывать. А для меня просто замечательно, что в моей постели будет именно Поттер – это позволяет мне испытывать только моральное, а не физическое неудобство от того, что в кровати присутствует молодой мужчина. Только моральное, настойчиво говорю я себе, закрывая краны.

Я не учел одного. Моя ночная рубашка осталась в небольшом чемодане вместе с немногочисленными вещами, которые я всегда вожу с собой при путешествиях. Чемодан находится в комнате – я видел его, когда вошел. Вероятно, его принес сюда Поттер, но даже под угрозой Круцио я не могу попросить Поттера повторить услугу и доставить чемодан сюда. Я лихорадочно оглядываюсь и благодарю Мерлина за то, что в ванной висят два громадных махровых полотенца. Я заворачиваюсь в одно из них, затем на мгновение замираю, осознавая увиденное. Два полотенца. Вряд ли Поттер уже побывал в ванной – значит, директор? А превратить одну двуспальную кровать в две односпальные он при этом не мог? Глупости, Северус, обрываю я себя. Это под силу даже тебе. Только вот сделать этого под насмешливым взором Поттера ты отчего-то не в состоянии, не правда ли? Я сердито прогоняю эту мысль, проверяю, насколько хорошо скрывает меня полотенце, выдыхаю и открываю дверь ванной.

Я рассчитывал встретить темноту и тишину, нарушаемую лишь сопением спящего человека – в конце концов, я нарочно задержался в душе! – но меня ждет разочарование. Огонь в камине усилился, подозреваю, не без помощи магии, а Поттер валяется на ковре перед огнем и читает. Я подавляю обреченный вздох и иду к разостланной, даже на вид крахмально свежей постели.

Я несколько секунд молчу, подбирая слова и проклиная себя за то, что мне требуется для этого время. Или, может быть, за то, что я не уверен в своем голосе. Наконец я обретаю его:

- Поттер, вы не скажете, где мой чемодан? – молчание в ответ, и я с усилием выдавливаю, - будьте добры.

Он садится и задумчиво запускает пятерню в растрепанные волосы, отбрасывая с лица челку.

- Я не думаю, что есть необходимость в ночной рубашке, профессор. В комнате очень тепло, но не душно, и я думаю, мы не станем на ночь открывать окно. Поэтому вы в любом случае не замерзнете, а вот запариться под одеялом запаритесь обязательно, – с этими словами он встает и направляется в ванную, махнув рукой в сторону шкафа, - а вещи ваши там.

Я слишком потрясен его фразой «мы не станем», объединившей наши персоны, чтобы хотя бы кивнуть. Вместо этого я вперяюсь взглядом в одеяло. Оно громадное и, судя по всему, из верблюжьей шерсти. Поттер прав – будет жарко. Мне, привыкшему к прохладе подземелий, жарко уже сейчас, и я борюсь с потребностью сбросить полотенце. Черт бы побрал присутствие Поттера, я привык ходить после ванны нагим, дожидаясь, пока тело само не обсохнет и не покроется гусиной кожей озноба. Сегодня мне это явно не грозит – даже если бы я снял полотенце, теплый воздух был бы приятен коже, но никак не остудил ее. Поттер не спартанец, это совершенно очевидно. Он любит комфорт.

А может, и я любил бы, вырасти я в чулане под лестницей, думает какая-то часть меня, пока я укладываюсь на краю широкой кровати и накрываюсь простыней. Я отбрасываю эту мысль. Душещипательная история Поттера известна каждому. Мне она безразлична.

Мне не безразличен лишь тот факт, что я последовал его совету и не оделся. Надеюсь, кровать широка, и он об этом не узнает. У него ведь есть вторая простыня, не правда ли.

Поттер возникает из ванной, когда я уже почти успел убедить себя в том, что его здесь нет и заснуть. Я не открываю глаза, лишь слегка поднимаю ресницы. Я вижу как он, обнаженный, идет к окну, минуя кровать. Когда он проходит мимо камина, его силуэт становится угольно-черным на фоне пламени, словно вырезанный из ночи за окном. Там по-прежнему бушует шторм. Похоже, непогода разыгралась не на шутку.

Поттер подходит к окну и парой движений задергивает тяжелые бархатные портьеры. Они исчерна-вишневого оттенка, и комната сразу становится меньше и уютнее. Неожиданно я нахожу, что мне это даже нравится. В конце концов, я не привык к тому, чтобы в окно заглядывала луна. В моих покоях в Хогвартсе нет окон. А рев моря не стало слышно хуже.

Я ожидаю, что он потушит камин, но Поттеру, видимо, не приходит в голову эта здравая идея. Он забирается в постель со своей стороны, возится, устраиваясь поудобнее, и затихает. Мои плечи каменеют. Я лежу на боку, отвернувшись от него, но слышу дыхание – и это не дыхание утомленного человека, мечтающего провалиться в сон.

Я не хочу его слышать.

Я не могу его не слушать.

Я проклинаю себя за то, что нервничаю, и напоминаю себе, что уже сплю. И никакой Поттер не помеха этому процессу.

Я как всегда ошибаюсь.

- Северус? – я невольно задерживаю дыхание и проклинаю себя за это. В течение многих лет единственным шансом остаться в живых для меня была именно способность не выдавать своей реакции на те или иные слова и поступки Темного лорда и его сподвижников. Видимо, к Поттеру мои навыки не относятся.

С другой стороны, когда в течение семи лет с момента окончания школы он обращался ко мне в лучшем случае «слушайте, Снейп», я этого не ценил. А стоило. Сегодня он уже исчерпал мое терпение – дважды назвав профессором, а теперь обратившись по имени. Если не ошибаюсь, впервые в жизни.

- Профессор Снейп, - говорит он снова, выделяя голосом каждый слог. Я прокляну его за одну только ухмылку в голосе, - я же знаю, что вы не спите.

Я позволяю себе повернуться на спину и посмотреть на него. Поттер лежит, опираясь головой на локоть, и внимательно разглядывает меня.

- Я уже надеялся, что мне удалось это сделать, пока вы не возникли, - говорю я, поджимая губы. – Конечно, мне стоило бы догадаться, что не стоит рассчитывать на спокойный сон в вашей компании… Какого черта вы делаете, Поттер?

Он вытянул левую руку, лежавшую поверх одеяла, и легко касается одной из самых уродливых моих отметин – глубокого рубца на плече, оставленного лично Темным лордом, когда он проверял, как человеческая кожа реагирует на заклятие Инсендио. Замечательно реагирует. Горит. Я делаю попытку натянуть простыню повыше и одновременно отодвинуться, хотя я и так на краю кровати.

Поттер следует за мной.

- Какого черта! – я искренне надеюсь, что мой голос звучит гневно, а не растерянно. Я не понимаю происходящего. Разве что Поттер не выдержал перспективы погибнуть в бою и рехнулся.

Он поднимает глаза, и я вижу в них абсолютную ясность рассудка. Право, он отдает себе отчет в своих действиях. Себе. Лучше бы мне.

- Кто это сделал? – спрашивает он низким голосом.

Я насмешливо вздергиваю бровь. Я точно не обязан ему отвечать. Он продолжает смотреть мне в глаза, положив на шрам ладонь. От нее у меня возникает ощущение, что в комнате все же слишком долго горел камин. Я вглядываюсь в его глаза, ища там отвращение или жалость, но не нахожу ни того ни другого. Внезапно мне приходит в голову, что глаза у мальчишки могут менять цвет. Сейчас они не ярко-зеленые, а какого-то знакомого более темного оттенка, но я не могу вспомнить, что они напоминают мне. Наконец из глубин памяти поднимается воспоминание о море. Не о том море, на которое я любовался сегодня вечером, позволяя голосу своей ярости и бессилия тонуть в грохоте валов, а о спокойном чуть волнующемся море в северной оконечности Англии, где находится мой фамильный замок. Когда-то я любил бывать там. Уже после смерти родителей. Потом это стало небезопасно, и поездки пришлось прекратить.

- Темный лорд, - слова срываются с губ помимо воли, и я вижу, как у Поттера расширяются зрачки. А потом его глаза заполняют пространство моего взгляда, потому что он наваливается на меня и приближает лицо вплотную. Я едва могу сфокусироваться, и то лишь для того, чтобы смотреть на него. Но в таком случае мне не удастся посмотреть на него в достаточной мере уничижительно, чтобы заставить отодвинуться, правда? А я должен заставить его это сделать. Должен прекратить это представление.

- Поттер, слезь, черт тебя возьми! – я говорю как можно увереннее и пытаюсь сбросить его. Но я не учел его проклятую сноровку квиддичного ловца. Он не растрачивает ее с годами, а лишь совершенствует. Он крепко держит меня, я практически ничего не могу сделать – только говорить и смотреть. Похоже, мечта о сне растаяла.

- И не подумаю, - говорит он спокойно, - я столько усилий приложил, чтобы создать это положение, что теперь ты уж точно не сбежишь.

Несколько секунд я осмысливаю его слова. Потом до меня доходит.

- Поттер, ты что – сам попросил директора поселить нас в одной комнате? – Он фыркает и кивает. Я сейчас убью его. Как только дотянусь до палочки. – Мерлина ради, какого черта?

Он не дает мне ответа. Вернее, дает, но я отказываюсь засчитывать это за ответ. Он склоняется совсем близко, так, что секунду я чувствую его дыхание на своем лице, и запечатывает мой рот поцелуем – как раз настолько безжалостным, чтобы сломить мой протест. Но я по крайней мере могу на это не ответить, даже если не в силах оказать должного сопротивления. Он кусает меня так, что это при иных обстоятельствах вызвало бы у меня стон боли… смешанной еще кое с чем. Он беспощаден, ему, кажется, безразлично, что он вот-вот поранит меня до крови. Впрочем, это мне и самому безразлично. Когда он внезапно отстраняется, я с присвистом перевожу дыхание, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Я не знаю, что скажу ему, если позволю себе заговорить. Хуже того, не знаю, что сделаю.

Но Поттер, по всей видимости, и не ждет от меня каких-то действий. Вместо этого он просовывает одну руку мне под голову и вновь прикасается к губам. Но теперь по местам укусов скользит его язык. Поттер так бережно дотрагивается до саднящих краев моего рта, что я теряю над ним власть – и раскрываюсь, чтобы впустить его. Он пользуется приглашением немедленно – и с нарастающей жадностью начинает исследовать новую территорию. Все, на что я способен – сохранять молчание как последнюю видимость равнодушия. Даже когда начинаю отвечать на его поцелуй и мой язык проникает в его рот. Поттер стонет, не пытаясь сдерживаться, но я молчу. Пока я молчу, я сильнее всего происходящего, уверяю я себя.

Наконец он отрывается. Наши тела, разделенные лишь моей простыней, так близко, что я чувствую сумасшедший стук его сердца. Какое счастье, говорю я себе, что я лишен возможности ощутить его реакцию. И что он не подозревает о моей. Для этого мы должны были бы находиться в несколько иной позе. Я доволен этим. В самом деле доволен.

- Решил изнасиловать меня, Поттер? – говорю я хрипло, пытаясь выровнять дыхание. Он смотрит на меня с каким-то странным выражением. Потом слегка качает головой и утыкается носом мне в шею, посылая волны мурашек от ощущения его дыхания на коже. Он шепчет мне в ухо, зная, что я услышу:

- Разве можно изнасиловать по взаимному желанию?

О, Боже.

- А откуда у тебя подобная уверенность?

- В твоем желании? – я слышу в его голосе улыбку, но в этот раз она меня почему-то не раздражает. Он осторожно высвобождает из-под моего веса левую руку, которой до этого с силой прижимал меня к себе. Теперь я мог бы вырваться, если бы захотел. Я не уверен, что рад тому, что он дал мне свободу выбора.

Его рука гладит мою грудь - тонкие пальцы задевают соски – и зарывается под простыню. Я напрягаюсь, когда он находит то, что ищет, и смыкает пальцы вокруг моего члена.

- Ну так как, Северус, - шепчет он, сопровождая слова поцелуем в шею, - можно назвать это изнасилованием?

- Совращением точно можно, - отвечаю я, приподнимаясь и скидывая его с себя. На лице мальчишки появляется тень разочарования, но он хорошо владеет собой.

- Ну, если ты против…

- После пяти лет домогательств я вынужден признать, Поттер, что устал бороться, - я усмехаюсь ему в лицо и вижу, как к нему возвращается прежняя самоуверенность.

- Почему пяти? – уточняет он светским тоном, - мне кажется, что дело началось еще на выпускном… та дуэль – помнишь? Я же угрожал тебе поцелуем в случае проигрыша, только ты думал, что это будет в случае, если проиграешь ты. Ты поэтому так быстро исчез после окончания? Я вообще-то намеревался поцеловать тебя при любом раскладе.

- Мало того, что ты гей, так ты еще и бессовестен.

Он смеется:

- Ага. Никто не занимался этой стороной моего воспитания. Только тогда мне было без пяти минут восемнадцать, а теперь уже двадцать пять. Сколько времени потеряли!

Он улыбается и привлекает меня к себе. И я внезапно понимаю, что он, кажется, преуспел в воплощении своей сумасбродной идеи. Комната, в которой мы фактически заточены вежливой просьбой Дамблдора, ночь, эта постель и его лицо, на котором танцуют отблески каминного пламени.

Он давно следил за мной взглядом, думаю я. Но я никак не мог заподозрить его истинного значения.

Он накручивает на палец прядь моих волос и произносит с наигранным удивлением:

- Оказывается, ты их моешь? Хорошо, что я не знал этого в школе. Сколько денег просадил бы!

- Вы делали на меня ставки, Поттер? – холодно интересуюсь я, пытаясь отодвинуться. Уют, который я на миг ощутил в создавшемся положении, сразу тает, и я пробую освободиться. Мальчишка, который никогда не перерастет своего школьного уровня. Я начинаю вновь мечтать о сне.

Где там – он удерживает меня на первый взгляд легко, но как-то бесповоротно. И его глаза… они снова темнеют, делаясь почти серыми, когда он решительно откидывается на спину, увлекая меня за собой.

- Извини, - осмеливается произнести он, касаясь губами моего виска, - просто я так долго хотел этого, что теперь мелю всякий вздор.

- Ты хотел этого, - повторяю я, не в силах удивиться по-настоящему. Поттер, который хотел близости со Снейпом. Если это не фарс, значит, я просто лишился рассудка.

Поттер легко вздыхает, его ладонь зарывается в мои волосы и вынуждает меня положить голову ему на грудь. Он довольно расслабляет плечи, и я могу вырваться. Могу – если захочу. Так какого дьявола я лежу и ничего не делаю?

- Я не просто хотел, Северус, - говорит он, и я слышу его голос всем своим существом, чувствую, как он зарождается в грудной клетке, как вибрирует в горле и как касается теплым дыханием моих волос. Я же не нарочно вымыл их перед сном, правда? Я всего лишь пытался согреться после прогулки по берегу. – Я мечтал об этом… и так боялся тебя…

- Справедливо боялся, надо отметить, - я не упускаю случая поддеть его, но мальчишка только хмыкает.

- Зато теперь я вижу, что зря тратил время на переживания, как сумею посмотреть тебе в глаза, если ты откажешь.

Я пытаюсь возмутиться, и у меня почти получается:

- Поттер, вы настолько уверены в своей неотразимости, что даже не рассматриваете возможность несогласия? – Его плечи напрягаются, и он убирает руку с моей спины. Мне вдруг становится иррационально жаль сказанного. Несколько секунд проходит в тишине, потом он вздыхает, стараясь сделать это как можно незаметнее, и произносит:

- Если ты до сих пор не отодвинулся, можно попросить кое о чем?

Я дергаю щекой. Сейчас он может это сделать, вне всякого сомнения. Еще неизвестно, как именно ему удалось пробить мой самоконтроль и как скоро я восстановлю его. Как только восстановлю, я сразу убью Поттера. Так почему не выслушать пока его просьбу?

Вероятно, он принимает мою невидимую для него, но ощутимую мимику за согласие, поскольку осторожно тянет за волосы, вынуждая поднять голову. Жаль, это означает, что мне придется смотреть на мальчишку. Я поспешно возвращаю на лицо холодное выражение. Оно не слишком идет к ситуации, но в любом случае лучше того, какое было секунду назад.

- Да?

- Пожалуйста, назови меня по имени. Хотя бы раз в жизни, - негромко просит он, и если бы я мог допустить, что он может умолять… но в его глазах выражение, которое не может быть ничем иным как мольбой. Я прищуриваюсь.

- И что в том пользы?

- Мне этого очень хочется.

Ему хочется. Вот как. Достойный повод, ничего не скажешь. Я размышляю, стоит ли выполнить его желание, когда он прерывает мои раздумья:

- И у меня есть еще одна просьба.

Я хмыкаю: его аппетиты растут.

- Именно?

- Поцелуй меня, - он не мигая глядит мне в глаза, словно пытаясь нащупать брешь в обороне. Я могу противиться, напоминаю я себе, могу с ним справиться.

Внезапно Поттер изворачивается, подминая меня под себя и вновь нависая сверху. Его лицо так близко, что я невольно закрываю глаза. Он проводит пальцами по моей щеке, прослеживает линию скул, подбородка… Когда подушечки его пальцев очерчивают мой рот, я открываю глаза, искренне удивленный. Я думал, он будет нападать, как во время первого поцелуя. Я не могу предсказать его. Впрочем, разве я когда-нибудь по-настоящему пытался?

Он внимательно смотрит на меня.

- Гарри, - произношу я, просто чтобы разбить повисшую тишину, в которой только треск каминного пламени да отдаленный грохот прибоя.

Он вздрагивает и резко вздыхает.

И второй раз за вечер его губы плотно смыкаются с моими – так плотно, что кажутся созданными специально для этого. Изгиб в изгиб. Дыхание в дыхание.

Поцелуй, которому я не смогу подобрать определения. Который никогда не буду вспоминать.

Его руки скользят по мне, несмелые, но все более настойчивые, они выдергивают сбитую простыню, еще остававшуюся между нашими телами. Они легко и уверенно касаются моих плеч, ребер, спины, притягивают к себе властным, собственническим движением.

Поттер скользит между моими бедрами, так, что я чувствую, как мне в пах упирается его горячий возбужденный член. Но он не торопится. За руками следуют губы, дюйм за дюймом моя кожа подвергается пристальному изучению. Пальцы рук… сгиб локтя… каждый шрам от проклятья или зажившая рана, каждый ожог или рубец – он ничего не упускает из виду, и я не помню, чтобы кто-нибудь делал со мной что-то хоть отдаленно подобное. Да и кто рискнул бы?

Он очень доволен, когда ему удается заставить меня застонать.

У меня просто давно никого не было, говорю я себе, пытаясь удержать рассудок.

Слишком поздно.

Я хватаюсь за мальчика… нет, за мужчину рядом с собой, и все, на что хватает моей воли – это не просить его не останавливаться.

Он не торопясь спускается вниз по моему телу, и кажется, даже мурлычет от удовольствия, словно громадная кошка. Он облизывает меня, слегка покусывает, жадно вдыхает мой запах – и когда наконец его губы находят мой член, я готов вознести благодарственную молитву. Я боюсь, что сейчас ему может прийти в голову мысль рассчитаться за годы унижений – ведь если он откажется сейчас продолжить, я готов буду просить об этом. И ненавидеть себя после всю оставшуюся жизнь.

Однако Поттер закончил Гриффиндор. Впервые в жизни мне приходит в голову мысль о том, что быть может, в этом есть некие плюсы. Он не мучает меня ни долгой прелюдией, ни отрывистыми касаниями. Он просто сразу и глубоко вбирает мой член, наверное, до самого горла, а затем начинает с силой сосать. Именно так, как я велел бы, если бы осмелился заикнуться об этом. Я отчаянно пытаюсь соблюсти хотя бы остатки приличий. Если мои стоны услышат… Я с силой закусываю мякоть ладони, но Гарри отнимает мою руку ото рта.

- Я наложил заглушающие чары, - говорит он, и его голос звучит так, как я не слышал раньше. Но мне слишком хочется, чтобы он продолжил – я не могу сосредоточиться и понять, что означают его интонации. Когда его рот возвращается к своему занятию, я понимаю, что могу больше не сдерживаться – и мой рассудок теряет контроль над инстинктами. Я вцепляюсь руками в его волосы, побуждая делать это, о да, черт возьми, делать это… Кажется, я все-таки прошу вслух, потому что он ускоряет движения, помогая себе рукой. А потом мир взрывается, и мое тело пробивает судорогой высоковольтного наслаждения.

После того как я прихожу в себя, я осознаю, что Гарри Поттер лежит на мне, подложив ладони под подбородок, и разглядывает с необычайной серьезностью. Но едва он замечает, что я смотрю на него, выражение озабоченности пропадает с его лица, оно вновь делается непроницаемым. Я даже не успеваю заметить этого, поскольку он опирается ладонями о кровать и легко перемещается выше, чтобы поцеловать меня. Свидетельство его нерастраченного возбуждения подрагивает между нами, и я ощущаю, как к щекам приливает кровь. Я смущен – впервые за не помню уж сколько времени.

- Ты против? – шепчет он, тоже краснея. Все, что я могу сделать – это покачать головой, стремясь сделать это как можно сдержаннее. На лице Поттера расцветает улыбка, и он целует меня. Похоже, ему и впрямь нравится со мной целоваться. Это не элемент сексуальной игры.

Мысль не задерживается в голове, поскольку ее вытесняет другая, не слишком подходящая моему трезвому уму: я нелепо ревную к тому… тем, кто научил Поттера так целоваться. Мне неприятен самый факт того, что они были.

Какая глупость. Можно подумать, хоть кто-то из нас обоих девственник. И тем не менее, я ощущаю что-то сродни этому, когда теплые пальцы, уже увлажненные чем-то, начинают кружить около моего входа – не торопясь, не останавливаясь… не нервничая. А мне почему-то всю жизнь казалось, что у Поттера плохо с самоконтролем. Я был неправ, думаю я, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться.

В конце концов, это было так давно, что я уже не помню, как это – быть с кем-то. И то, что этот кто-то – именно Поттер, сейчас не кажется таким уж неправильным… Я не знаю, почему. Я подумаю над этим позже. Или вообще не буду думать. Не буду помнить.

- Не бойся, - шепчет он мне в ухо. Видимо, в моем лице что-то изменилось. Что-то, что позволило ему увидеть... Но я больше не властен над его выражением.

Я молча притягиваю своего неожиданного любовника в поцелуй и мысленно умоляю, чтобы он не задавал вопросов.

Он не задает. Когда я готов забыть, как меня зовут, я ощущаю в глубине себя осторожный палец, который бережно скользит внутрь и обратно. Я почти всхлипываю, и Гарри углубляет поцелуй, касаясь языком моего нёба. Впервые в жизни у меня есть повод быть благодарным Поттеру. За то, насколько он осторожен.

Если бы мне сказали об этом вчера, я бы захлебнулся хохотом. Теперь, когда я чувствую, как он добавляет второй палец, мне уже не хочется смеяться. А когда внутри появляется третий, и они, слегка сгибаясь внутри меня, начинают с каждым толчком задевать простату, я вообще могу только задохнуться и сжать руки за его спиной.

Он учащенно дышит, продолжая осторожные круговые движения, растягивая меня. Его глаза не отрываются от моего лица, следя за реакцией, и я вдруг сожалею, что не могу рассмотреть сейчас их выражения.

Я его самый ненавистный школьный учитель. Что должно было произойти, чтобы он захотел меня? Или это очередной поттеровский эксперимент? У меня нет ответа на этот вопрос, и я уверен, что не задам его. Мне кажется, после сегодняшней ночи он едва ли подойдет ко мне на достаточное расстояние, чтобы вести беседу.

Но это случится завтра. Только завтра.

Я решаю взять то, что предоставил мне случай. В конце концов, это происходит более чем редко.

Я вытягиваю руку, скольжу пальцами по его животу, обводя пупок. Поттер дрожит от прикосновения и внезапно кусает меня в шею, тут же зализывая укус. Его пальцы во мне замирают, и я заставляю себя не торопить его. Я понимаю, что он опасается причинить мне боль, если будет двигать ими слишком сильно. У него неплохой самоконтроль, но он не безграничен.

- Извини, - бормочет Поттер невнятно, и слово переходит в шипение, потому что я как раз добираюсь до его члена. Я уже начинаю ласкать его, когда Гарри перехватывает мою руку и поднимает голову, ища одобрения. Нервно сглотнув, я киваю.

Он вытаскивает пальцы и встает на колени между моими бедрами. Я ощущаю, как в мой вход упирается горячая головка, и закрываю глаза, наслаждаясь этим ощущением и даже забытым страхом, что он может не поместиться во мне.

Меня трахнет Гарри Поттер. Какая ирония судьбы – после того, как это столько раз происходило в переносном смысле, я сам согласился сделать ругательство реальностью.

Мне хочется ускорить это. Я подаюсь ему навстречу и чувствую, как он вздрагивает.

- Северус, - выдыхает он, - пожалуйста… Я боюсь, что не смогу… контролировать…

- Так не надо, - отвечаю я, изумляясь своим словам. Неужели это я произнес?

Он стонет и с силой вторгается в меня, на мгновение вырывая из моего горла крик боли. Впрочем, он сразу обрывается поцелуем. Я не могу поверить, что Поттеру удалось войти одним движением – и что это доставило мне так мало неудобств. Ощущение жжения внутри с лихвой компенсируется тем, что он дрожит всем телом, словно загнанная лошадь, и лихорадочно прижимается ко мне.

Я обнимаю его и произношу куда-то в завитки волос у шеи:

- Давай же, черт тебя побери совсем… Давай, Гарри, куда делось твое бесстрашие?

Мне, возможно, и не стоило его подзадоривать. После того, как я вторично назвал его по имени, захват его рук становится судорожным. Он начинает двигаться во мне – медленно, с каждой секундой наращивая темп.

И все же он до сих пор боится, я чувствую, как напряжены его плечи, как выверены движения. Я напоминаю себе, что это, по всей вероятности, единственная ночь, когда мы предстали друг перед другом без масок… когда ему удалось сорвать с меня маску, признаю я неохотно – так почему не сказать ему?

- Трахни меня, Гарри, - о, я точно знаю, что говорю, - трахни по-настоящему. Когда ты трахался в последний раз? Давно? Недавно? Сделай это. Заставь меня кричать. Заставь меня умолять тебя… - мой шепот, адресованный его уху, вызывает новую волну дрожи. Поттер рычит в ответ; его движения становятся разнузданными, он выходит из меня до конца и сильными толчками врывается снова.

Я ощущаю, как при каждом ударе он бьется о меня, вижу, как запрокидывает голову, раздувая ноздри и пытаясь подавить рвущийся крик. Я не позволяю ему роскоши сдержанности и с силой стискиваю его внутренними мышцами, одновременно лаская себя.

Я мог бы кончить от одного вида Поттера, наслаждающегося сексом со мной. Но у меня есть и его член, толчки которого вплотную подводят меня к оргазму. Мне не хватает только одного – и когда он с неистовой силой стискивает меня, заходясь в стоне, я тоже взрываюсь у себя в руке. Мир темнеет, и последнее, что я успеваю осознать – что на пике удовольствия он произнес мое имя.

Когда несколько секунд спустя темнота перед глазами рассеивается, я понимаю, что мы лежим рядом, тесно обнявшись. Гарри устроился у меня подмышкой, его голова покоится на моем плече. Он дышит мне в шею и, похоже, совершенно не собирается перебираться на свою половину кровати.

Он что – считает, что будет спать так? Я пытаюсь оттолкнуть его. Он сонно мычит и не двигается.

- Поттер, - произношу я внятно, - не соизволишь убраться с меня?

Он медленно открывает глаза. Взгляд далеко не такой сонный, как он хочет показать, и я не покупаюсь на уловку.

- Если ты думаешь, что между нами что-то изменилось… - начинаю я, тщательно подбирая слова и стремясь выглядеть недовольным. Однако мое лицо и голос отказываются подчиняться. Мне слишком уютно, чтобы я мог возмутиться его дерзостью. Я не хочу думать, что это оттого, что меня обнимают его загорелые руки.

Ты слишком давно ни с кем не был, уныло констатирует мой внутренний голос. Я могу только молча согласиться с ним, не двигаясь с места.

Он смотрит мне в лицо. Я отвожу глаза, и он улыбается. Я не могу объяснить, как он это делает. С виду Поттер сохраняет полную серьезность. И все-таки я точно знаю, что он улыбается. Наверное, дело в его глазах. Они сейчас не раздражают меня обычным блеском.

- Северус, - говорит он немного хрипло, - я и не думал, что такой упрямый тип, как ты, согласится признать перемены. По крайней мере, с первой попытки.

Я ощущаю, как мое сердце пропустило удар.

- С первой попытки? – переспрашиваю я тупо, - что ты имеешь в виду?

- Мы заперты здесь в течение ближайших суток, - отвечает он, теперь уже явственно улыбаясь, - так что у нас будет время повторить сделанное… и не один раз.

Я ищу слова, чтобы выразить негодование по поводу его самоуверенности. Но мой язык, кажется, забыл, как произносятся простейшие фразы.

Он собирается повторить это. Со мной. Неоднократно.

В конце концов на ум приходит самый здравый аргумент:

- Если ты не забыл, директор поручил нам разработать план взаимодействия. Не думаю, что он подразумевал подобный способ. – Это должно привести его в чувство. Но Поттер только ухмыляется.

- Ах, это… это ерунда, Северус. Я уже все придумал, поэтому нам не понадобится много времени для обсуждения. – Он жадно смотрит на меня и, к своему ужасу, я вдруг ощущаю собственную реакцию на его взгляд.

В качестве последнего довода я бросаю ему в лицо в надежде остановить приближение его губ:

- Когда мы выйдем отсюда в реальность, Поттер, тебе будет стыдно.

Он снисходительно приподнимает бровь:

- Реальность корректируется, Северус. И в ней вполне найдется место нашим отношениям. Особенно после победы в войне, когда можно будет отправиться по домам... Ты покажешь мне свой замок?

Я уничтожающе смотрю на него, надеясь, что этого хватит. С каких пор ты решаешь за меня, хочу рявкнуть я. С чего ты взял, что у нас могут быть «отношения»? Но у меня нет слов, чтобы напугать его. И он это знает.

Он фыркает и начинает со вкусом целовать меня.

Несколько секунд я сопротивляюсь, а затем смиряюсь с неизбежным.

За окнами, вероятно, занимается рассвет, шторм наконец прекратился, но сейчас мне нет дела до того, что происходит снаружи. Меня интересует то, что творится здесь и сейчас. Хорошо бы он не заставил меня сознаться в этом.

Реальность корректируется.

…

- И все же, Поттер, когда мы обсудим стратегию боевых действий?

- В душе, Северус. Мы же отправимся принимать его заблаговременно.

Конец.

@настроение: на случай, а вдруг не будет доступа....

@темы: библиотека

---

реальность...или очередной виток сознания?

постепенно возвращаюсь в реальный мир......а следовательно, в холод и расчет, законсервированные эмоции и вежливые улыбки. природа не терпит пустоты......чем не заполнишь эту пустоту ты сам, тем заполнит она, и не всегда это персиковый джем или йогуртовый тортик.

@темы: жизнь

---

Журнал «Клуб четырех коней»

22.02.2009 в 15:14

Пишет  Lenny-r:

На правах рекламы...

Журнал «Клуб четырех коней»
И снова о любви...
Интервью с Сириусом Блэком

С утра в редакции творилось бог весть что, поэтому Флер Уизли просто не успевала подготовиться к интервью. Да тут еще Пикси и Докси вознамерились стащить печенье, которое лежало в вазочке в ожидании гостя. Если быть уж совсем честными, Флер заметила их намерения, когда более грузная Докси потянулась за последним печеньем.
За яростной схваткой, в которой у Докси оказалось помято крыло, шубка вся извалялась в крошках, а у Флер страшно растрепалась прическа, они не заметили, как тихо приоткрылась дверь. На скрип двери обернулась наблюдающая за битвой титанов Пикси, после чего папарацци в мгновения ока скрылись в шторе. Флер с триумфом кинула отбитый у Докси огрызок печенья обратно в вазочку и устало опустилась на стул. Видя черного пса посреди комнаты, она крикнула в открытую дверь, надеясь, что стеснительный гость услышит:
Ф.У.: Господин, с собаками нельзя!
Читайте интервью с Сириусом Блэком на страницах нашего журнала.

@темы: магические СМИ

---

снова тащу! ......от Jenni

22.02.2009 в 15:35

Пишет  Jenni:

ГПшное печенько
Стащила из флудной темки на АБ гарепотерное печенько
"Купите килограмчик, положите на блюдце, поставьте перед собой чашку чая и сможете поиграть в Пожирателя!" (с) Буси

@темы: юмор

---

Приветствую нового ПЧ HappySpy!

Приветствую, заходите, располагайтесь  HappySpy! чем вас порадовать?
ну наверное прежде всего оптимистичным отношением к нелицеприятностям!?

@темы: ПЧ

---

тащено от .......КАК И ВСЕГДА от delen2

Фраза из саммари одного фика (каждый раз читаю и веселюсь...)
Однажды Гарри умер. Теперь у него всего лишь два друга.
Анекдот со "Сказок"
Круциотерапия, авадоэвтаназия, лечение змеиным ядом. Экспериментальное лечение заикания. Погружаю в транс при помощи заколдованных предметов. Изготавливаю протезы утраченных конечностей из благородных металлов.
Доктор Волдеморт (также известен как Тёмный Лор)
c Alphius

@темы: юмор

---

ну...мы-то это как раз отметили весьма позитивным походом! ..даже и не будучи в курсе

22.02.2009 в 02:37Пишет  delen2:
ГП, день рождения Алана Рикмана
Ёлы-палы! Забыла!
Вчера свой день рождения праздновал Алан Рикман, сыгравший в фильмах о Гарри Поттере роль Северуса Снейпа.
Поздравляем нашего бессменного Мастера Зелий с Днём рождения! Желаем счастья, удачи, любви и творческих успехов! (Кстати, Алану исполнилось 63 года.)

@темы: поздравления

---

а вот просто так , для бодрости духа...!

на матримониальную тему.....или матриманиальную.?..*задумчиво чешет в затылке...
коллаж от  Afinaa
это иллюстрация к фику elanor_isolda "По зову долга"
Гарри обернулся и увидел в руках приятеля большой плакат. На нем Гермиона, суровая и решительная, указывала пальцем на читателя, а подпись гласила: "Мне нужна твоя сперма". Заметив, кто ее разглядывает, Гермиона с плаката улыбнулась Рону, послала ему воздушный поцелуй, и снова приняла командную позу.

**********
Гермиона ругает Рона:
- Ты идиот, ты везде и всегда идиот! И дома ты идиот, и на работе ты идиот, и в магазине ты идиот! Если бы был всемирный конкурс идиотов, ты занял бы второе место!
- Почему второе?
- Потому что ты идиот!
***********
Волдеморт перед УПСами:
-Мои верные соратники! С прискорбием должен вам сообщить о постигшей нас тяжкой утрате… В самом расцвете лет и сил талантливый маг, начинающий Упивающийся, наш верный боевой товарищ , деливший с нами все тяготы и прелести нашей темномагической жизни, да и просто главный спонсор нашей организации Люциус Абраксас Малфой покинул нас...
-Неужели умер? Авроры заавадили? В Азкабан загремел?
- Хуже. Женился!
*********

=======

запись создана: 20.02.2009 в 23:46

@темы: коллажи гп, юмор

---

бессовестно стащено!..

23.09.2008 в 22:28

Пишет  AlexMorgan:

коллаж

Вот, для моей Alex, которая очень любит Северитус

@темы: коллажи гп

---

Приветствую новых ПЧ, добро пожаловать!

Приветствую вас , милости просим в мои владения. Располагайтесь....
и позвольте приподнести вам традиционные подарки, уж как получится угадать.....
для вас...  miv&mouse

просто очень милый рисунок.....от \  Anarda \
загадочным персонам посетившим мой замок.
для вас...  Sonata7

для вас...  Airese

для вас...  the real lady

для вас...  Карта.
коллаж от \  m s \

для вас... . ~> Janeke <~

@темы: ПЧ

---

ржачный клип!.......(краткий дайджест всех 5 фильмов).

20.02.2009 в 15:25

Пишет  AlexMorgan:

16.12.2008 в 17:55

Пишет  STORM0709:

ГП и вся жуть волшебного мира


Что-то типа гоблинского перевода (краткий дайджест всех 5 фильмов). Для смеха!!!

@темы: юмор, клип

---

из черновиков..... в инете меня почти нет...все позже...

10.11.2008 в 20:16

Пишет  AlexMorgan:

посвящаеться Снейпу
" А вот помру я, помру..."

@настроение: изображаю пирата....сколько , ещё не знаю....

@темы: клип

---

коллаж - открытка ......снова снейждер.

несколько неожиданно, зато смело...по Гриффиндорски.!!! от таких предложений порой невозможно отказаться....


s49.radikal.ru/i125/0902/55/9e3d13c86ae1.jpg

@темы: коллаж

---

Слэш рулит. жуткая правда о слэше.........

17.02.2009 в 11:47

Пишет  AlexMorgan:

Слэш рулит
Герми, сорри, ничего личного)))))))

@темы: коллажи гп, юмор

---

Кардинально

Название: Кардинально
Автор: ДиПейринг: ГП/ТЛ, ГП/СС
Рейтинг: G
Жанр: бредовый стеб

- Помолодеть бы… - Темный Лорд задумчиво созерцал свое отражение в боязливо молчавшем зеркале, то и дело проводя рукой по лысому черепу, пощипывая отливающую зеленью кожу на щеках, кончиками пальцев ощупывая морщинки под рубиновыми очами. Время играло с Лордом в отвратительную игру, в которой он явно проигрывал. - Эх, - едва слышно стенал Вольдеморт себе под нос, - мне б скинуть годочков пятьдесят, а то и семьдесят – и был бы я молодцом хоть куда! Вспомнил бы младые годы, когда горячая кровь кипела в венах, кожа сверкала аристократической бледностью, а нос был на положенном месте, не сожранный запущенным сифилисом… Все ведьмы были бы мои… или нет, на кой мне ведьмы? Я их смолоду не любил… мне б мальчонку, шустрого, бойкого, дерзкого на словах и на деле… мне бы Поттера! Решено – прикажу Снейпу сотворить мне зелье!
И приказал – на то он и был Темным Повелителем. А Снейп был зельеваром не промах, да вдобавок покорным слугой Лорда. И принялся Северус экспериментировать, пытаясь выполнить в точности полученный приказ. Каких только рецептов не перепробовал, каких только зелий не варил… Да только втуне все – не помогали Повелителю ни притирания с добавлением живой воды, ни молодильные яблоки, собранные на заре в запретном саду и пропущенные по перегонному кубу по рецепту самого Кощея, ни старинный рецепт Макропулуса. Видать, сущность змеиная, коварная, по жилам Лорда струящаяся, не давала ингредиентам в полную силу действовать.
Призадумался Снейп – как тут быть? Но коль был он зельеваром не промах, то и выходы из любых положений находить был обязан. И придумал Северус свой собственный рецепт, да такой надежный, что должен был Лорд по принятию зелья мгновенно в красавца неотразимой наружности обратиться.
И уж совсем было собрался Северус зелье отдать, как положено слуге образцовому, со сроком гарантии бесконечным, да подслушал в неурочный час горячечный шепот Лорда, и понял, что лелеет его Повелитель замыслы коварные, насквозь гомосексуальные, в отношении отрока, за которым Северус присматривал тайно в силу обстоятельств. Да так долго и так тщательно присматривал, что чувство долга сменилось страстью страшной, неизбывной.
И решил зельевар отважный спасти отрока от участи ужасной. Да только как спасти? Хоть и стареет Лорд, да не спешит собственной смертью помирать. От стали он заговорен, от заклинаний амулетами да опытом немалым защищен.
Долго думал Снейп, ночами глаз не смыкая при свете Люмоса наколдованного, книги перебирая и думу думая. Пока в одну из ночей лунных, под завывания оборотня цепного, не нашел книгу маггловскую, с рецептом дивным…
- Мой Лорд, я нашел решение, - зельевар склонился в поклоне подобострастном, глаз не поднимая. – Рецепт проверенный, в книге во всех стадиях описанный, с результатом ошеломляющим!
- Давай, - радостно возопил Повелитель Темный, предвкушая объятья страстные, желанные, с молодым Поттером, и принял из рук коварного слуги поднос серебряный, с книгой, в бархат обернутой. – Сегодня же испытаю рецепт заветный! А тебя, слуга верный, награждаю десятью галеонами и рюмкой огневиски. Выпей за здоровье мое и здоровье будущего фаворита моего.
Усмехнулся Снейп, из зала тронного выходя, шепча едва слышно:
- Хороший писатель Петр Павлович Ершов, а книга его «Конек-горбунок» выше похвал всяческих!
Конец.

@темы: библиотека

---

в библиотеку! ---- серия валентинок.

Валентинка для Сабеллы
Автор: Тasha911
Беты: Jenny и evenover
Заявка: ЛМ/ коза или корова. Ферма, задача милорда добыть молока из животного естественным путем . РG-13
Примечания: Тупой Люциус. Немного пошлятины и слеша.
Предупреждение: AU

«Добавить в зелье один литр молока белой коровы, добытый мастером собственноручно на рассвете».
Милорд Люциус Малфой перечитал последние строчки рецепта трижды. Он отбросил пергамент в сторону, но тот продолжал его нервировать, и милорд стряхнул ненавистную бумажку на пол. Нарцисса ухмыльнулась, подняла ее и снова положила перед супругом.
– Зелье мне нужно завтра.

Люциус улыбнулся – про такие улыбки говорят, что молоко от них обычно скисает, а никак не доится. Потом он взял себя в руки тем величавым жестом, что когда-то легко очаровывал неискушенные души, поправил волосы и музыкально протянул:
– Дорогая…
Нарцисса не стала размениваться на мимику или жесты из арсенала тех, что способны были оказать на милорда давление, и сухо отрезала:
– Завтра. – После чего она, кажется, немного смягчившись, вспомнила о собственных организаторских способностях и добавила: – Я узнала адрес фермы, где Снейп доставал молоко белой коровы, и договорилась, что ты будешь там утром. Не перепугай магглов, милый, нам часто придется прибегать к их услугам.
Когда дверь кабинета милорда закрылась за его супругой, которая, высказав все, что сочла нужным, предпочла все же поспешно удалиться от греха подальше, Малфой встал, налил себе коньяку из пузатого графина и длинно, витиевато выругался в адрес Северуса Снейпа, который так несвоевременно обиделся на Люциуса из-за пары не очень тактичных замечаний о личной жизни профессора, чем обрек милорда на страдания, ибо перестал снабжать Циссу нужными зельями. Подумал и охарактеризовал парой неприятных эпитетов супругу, которая категорически отказывалась стареть, для чего ей требовались специфические зелья, поддерживающие ее красоту, и тот факт, что его жена, при всех своих талантах, совершенно была лишена способностей к зельеварению. Потом господин Малфой вспомнил о собственном отпрыске, которому пришла в голову идея в целях «восстановления пошатнувшийся нервной системы» отправиться в длительное путешествие по магической Европе, и заключил свое мнение о непутевом отпрыске в еще десятки бранных слов. После того как все накопившееся было высказано, он налил себе еще порцию виски и решил, дабы справиться со всеми трудностями с максимальным достоинством, вспомнить, что он вообще знает о коровах. На ум пришло только одно слово: «животные». Милорд знал толк в живности, поскольку считал себя заядлым охотником. Решив, что таких познаний вполне достаточно, он налил себе еще коньяку и остаток вечера провел в делах и заботах, не имевших никакого отношения к парному молоку.

~*~

Темное небо уже готовилось зардеться нежно-розовым румянцем рассвета, что совершенно не радовало Люциуса Малфоя. Он мучался легким похмельем после обильных возлияний накануне и, раздраженно потирая виски, смотрел на пожилого маггла в причудливом комбинезоне и яркой клетчатой рубашке, который, стоя на коленях, осенял себя крестным знамением и просил господа заступиться за него и какую-то там Мэри.

– Не было такого уговора, чтоб коровушку мою того…

– Доить? – изумился милорд, поправив на плече лямку чехла, где хранился старинный дробовик, которому господин Малфой отдавал предпочтение, отправляясь на охоту, после чего раздраженно постучал свернутым хлыстом по голенищу сапога из драконьей кожи.

Маггл довольно испуганно оглядел его с ног до головы, но дорогой охотничий костюм милорда, кажется, не произвел на него положительного впечатления. Впрочем, взяв в себя в руки, старик мужественно поднялся с колен и промямлил:

– Господин хороший, кнут и ружьишко-то оставьте. В коровнике они вам, того, не понадобятся.

Минуту поразмыслив о том, стоит ли доверять словам какого-то маггла, милорд все же сдал оружие, решив, что раз процедуру доения придется повторять, то настраивать против себя персонал, обслуживающий корову, нет никакой нужды. Тем более, что старик позвал своего внука, чтобы тот забрал вещи господина Малфоя и отнес их в дом. Явившийся юноша был прехорошеньким, по крайней мере, взыскательный вкус милорда не нашел в его внешности никаких изъянов. Это было одно из тех очаровательных созданий, чей невинный взгляд, свежесть и едва обозначившаяся сексуальность прелестно смотрятся, будучи облаченными в самые нелепые одежды. Они уместны даже в наидерьмовейших обстоятельствах, поэтому, передавая юноше кнут и ружье, милорд продемонстрировал улыбку, классифицированную им как умеренно порочная, и почувствовал легкое удовольствие, получив в ответ смущенный взгляд.

– Господин, тросточку тоже можно оставить, – заметил фермер.

Малфой обдал его презрительным холодом.

– Мужчина никогда не расстается со своим оружием.

Старичок, похоже, хотел покрутить пальцем у виска, но сдержался, что избавило его от вреда здоровью средней тяжести, и с поклоном предложил милорду:

– Следуйте за мной.

Тот кивнул и, проводив взглядом обтянутые брюками упругие ягодицы устремившегося к дому мальчишки, сделал несколько шагов по направлению к строению, именуемому коровником. То, какую ошибку он совершил, отвлекаясь на разного рода приятные мелочи, милорд понял, когда его сапог наступил во что-то мягкое и дурно пахнущее.

– Черт!

– Коровья лепешка, – сообщил фермер не без легкого злорадства.

Милорд достал шелковый платок, брезгливо поморщившись.

– Господи, вы хотите сказать, что они питаются этой вонючей гадостью?

– Э… – не нашелся с ответом фермер, глядя на протянутый платок. – Вы чего?

– Вытирайте, – приказал милорд.

Увы, взгляд, брошенный на мозолистые пальцы старика, заставил передумать. Таким рукам нельзя было доверять нежнейшую кожу с брюха венгерского шипохвоста, по семьсот галлеонов за пару сапог, а потому Люциус наклонился и сам стер с подошвы грязь. Его мнение о коровах ухудшалось с каждой секундой. Что за монстроподобные твари могли такое есть?

– Светает, – напомнил фермер. – Вам же это, до первой зари, вроде, надо.

Милорду не надо было вообще ничего, но мысль о том, что Нарцисса в случае
провала будет настаивать на повторении этого неприятного опыта, заставила его собраться.

– Ну так что вы стоите! Ведите уже.

Фермер пошел впереди, милорд внимательно смотрел под ноги, а потому, к счастью для старика, не заметил, что плечи того тряслись от беззвучного смеха.

Коровник, в который они пришли, оказался просторным помещением. В нем воняло, но пол, к счастью, был чист. В углу огромного сарая была установлена какая-то адская машина с кучей трубок, назначения которой Малфой не понял.

– Может быть… – понадеялся на что-то старик, махнув рукой в ее сторону. Милорд, не желая демонстрировать свое невежество, нахмурился, и фермер кивнул. – Ну, вручную – так вручную.

Люциус, оглядывая низкие стойла, в глубине которых что-то мычало и шевелилось, пытался вообразить, что инспектирует собственные конюшни, но знакомого ощущения уверенности отчего-то не возникало. Следом за стариком он прошел в самый конец коровника. Фермер открыл замок на дверце стойла и горделиво, с любовными нотками сообщил:

– Вот она, моя звездочка, моя Мэри.

Люциус стоял и недоумевал, как это жирное белое нечто можно было сравнить со звездой? Корова была ужасна, она смотрела на милорда обманчиво невинными глазами, но он чувствовал, что в них таится презрение, смешанное с угрозой. Такой вызов он проигнорировать не мог и надменно вздернул подбородок. Корова сказала:

– Му-у.

Милорд поудобнее обхватил трость, испытывая острое желание ответить:

– Круцио.

– Вы ее сбоку обойдите, – бодро вещал старичок, протягивая ему ведерко и складной стульчик. – Сзади не подходите, а то лягнет. Девочка у меня строптивая. Скажите ей что-нибудь ласковое. Ласку животина завсегда любит. За вымя не дергайте, аккуратно все делать надо.

– Вымя? – полюбопытствовал милорд.

– Господи боженька, – вздохнул фермер и первым двинулся в стойло.

Он установил стульчик, сел и нагнулся куда-то под корову.

– Смотрите, как надо.

Люциус подошел ближе, элегантно наклонился и пораженно замер, не находя слов. Даже самая темная магия не приводила на его памяти к таким мутациям. У коровы было одно гигантское яичко, из которого торчало несколько вялых, по всей видимости, совершенно нефункциональных отростков. Малфой впервые в жизни испытывал острую жалость.

– Кто же его так проклял? Макнейра к вам не направляли? Такие гадости вполне в его духе.

Фермер не понял вопроса.

– Мэри – это она.

Милорд сочувственно кивнул.

– Ну, теперь-то – конечно. Хотя мне кажется, с вашей стороны совершенно негуманно давать животному новое имя вместо того, чтобы найти кого-то, способного все исправить. Могу посоветовать хорошего ликвидатора проклятий, обойдется дорого, но если эта скотина вам небезразлична, оно того стоит.

Люциус Малфой очень ценил мужское достоинство как таковое и сейчас действительно был переполнен самыми благими побуждениями.

– Э… – Фермер понял, что разобраться в словах странного господина ему не под силу, а потому решил не вдаваться в детали и продемонстрировать процесс дойки на практике.

Люциус Малфой с ужасом смотрел, как грубые пальцы ухватились где-то сверху за мягкую повисшую плоть и прошлись по ней, после чего из одного из отростков брызнула белая струйка.

– Вот так надо.

– Категорическое нет! – холодно сказал милорд. – Я никогда не стану этого делать.

Впрочем, в его тоне сквозило некоторое почтение к старику. Люциус еще ни разу не видел, чтобы живое существо всего одним движением доводили до высшей формы блаженства.

Фермер радостно кивнул. Большинство из тех господ, что приносили ему побочный источник дохода, даже до коровника не доходили, а деньги, уплаченные вперед за их визит, никогда не приходилось возвращать.

– Ну, как знаете.

Милорд Малфой вспомнил о супруге и представил, сколько месяцев ему придется выслушивать ядовитые замечания о своей несостоятельности. Не приведи Мерлин, Нарцисса еще начнет упрекать, что столько раз прощала ему измены с представителями его собственного пола, что он мог бы один раз пренебречь своей гордостью для того, чтобы добыть продукт, который ей действительно нужен. Милорд вздохнул и жестом приказал фермеру посторониться. Он надеялся, что о его позоре никто никогда не узнает. Люциус искренне сожалел о том, что теперь, понимая природу возникновения такого вещества, как молоко, никогда больше не сможет даже смотреть на продукты, из него изготовленные.

Поправив сюртук, Малфой сел на стульчик, который старик ему уступил. Вздохнул, сосредоточился, прислонил к бедру трость и, оттягивая момент неизбежного, стянул перчатки, спрятав их в карман.

– Сильно пальцами не сдавливайте, – посоветовал старик.

Малфой зло заметил:

– Поверьте, в этом я разбираюсь, наверное, лучше вашего, – и решительно взялся за вялый отросток. Плоть, сжатая в ладони, была мягкой и теплой, у милорда возникло странное ощущение контроля над ситуацией, когда он знакомым движением прошелся по всей длине коровьего естества.

– Мммму, – как-то мечтательно заныло существо по имени Мэри.

– Еще бы, – самодовольно заметил Малфой. Этот грязный фермер ну никак не мог с ним сравниться. Даже корова, к которой Люциус ощутил нечто вроде расположения, сразу осознала факт его превосходства. Если милорда что-то и расстраивало, то факт отсутствия белой струйки, которая должна была стечь в ведро. Если старик этого так легко добился, то он и подавно должен был.

– Слушайте, вы же не бабу тискаете, – странно возмутился фермер. Мозолистые пальцы, к возмущению милорда, коснулись его руки, заставили ладонь сложиться иначе, провели ею по плоти с другим нажимом… Результат был достигнут молниеносно.

– Где вы этому научились? – уважительно поинтересовался милорд.

– Да чему тут учиться? Дело-то нехитрое.

Получивший сексуальное воспитание в лучших публичных домах Парижа, милорд с такой постановкой вопроса был не согласен, но новая техника его заинтриговала, и он с любопытством и интересом приступил к ее освоению. Правда, процесс не слишком затянулся, ибо литр молока он получил довольно быстро, а навык определенно все еще требовал закрепления.

Покинув коровник, милорд прогуливался вдоль забора фермы, погруженный в мысли о том, что никогда не знаешь, где тебя настигнут новые откровения. Он ожидал, когда ему вернут его вещи и перелитое в бутыль молоко. К удовольствию Люциуса, вместо самого фермера из дома вышел все тот же симпатичный юноша. Глядя на смущенный румянец на его щеках, Малфой понял, что его посетила поистине неплохая идея.

– У вас тут мило, – солгал он, – природа, опять же…

Юноша кивнул.

– Ну да.

– А вы любите коров? – поинтересовался Малфой.

– Конечно, дедушка меня всему научил. Я ему с детства помогаю.

– Всему, говорите? – Люциус сжал пальцами плечо молодого человека, довольно ласково, но достаточно, чтобы пресечь все его попытки к бегству. – Знаете, я кое-что забыл в этом вашем коровнике.

– Правда?

– Несомненно. Вы не могли бы меня туда проводить?

Парень кивнул.

– Если нужно, то конечно.

Малфой улыбнулся своим мыслям.

– Совершенно необходимо, – и несколько раз медленно сжал и разжал кулак, разминая пальцы.

~*~

– Сработало? – полюбопытствовала Ребекка Гойл, стоило Нарциссе Малфой войти в ее гостиную и сеть на софу. – Я же говорила – метод безотказный. – Она потянулась за чайником из тончайшего фарфора. – Кларе Нотт муж в прошлом месяце не дал денег на браслет с рубинами, так стоило ей один раз послать его на ферму, как он дал ей столько денег на услуги личного Мастера Зелий, что хватило еще и на серьги. Люциус был так же щедр?

Ребекка Гойл была так увлечена приготовлением чая, что не заметила странного выражения лица подруги.

– А что это вообще за зелье? – спросила Цисса.

Приятельница пожала плечами.

– Да обычная питательная маска, я нашла ее рецепт в "Ведьмополитене". Наши мужья считают ниже своего достоинства читать это издание, так что никогда ни о чем не догадаются. Ну, так как, на мой следующий прием ты наденешь те сапфиры, что так хотела?

– Вряд ли, – сказала Нарцисса. – Зато у меня всегда будет столько питательной маски, сколько я пожелаю.

Ребекка удивленно на нее взглянула.

– Но как же так… Неужели твой муж принес молоко?

– Принес, – кивнула Цисса. – Потом сварил мне это зелье и заказал на дом кучу книг по животноводству. До вечера читал их у себя в кабинете и хохотал, как сумасшедший, а потом сказал за ужином, что решил купить нам белую корову. Видите ли, они, по его мнению, очень забавные животные, да и с павлинами она будет гармонировать по цвету, если нам придет в голову взять ее домой.

– Он что, намерен держать корову в саду? – ужаснулась миссис Гойл.

– Да нет, на той ферме, куда я его отправила по твоей наводке. Там, видите ли, все условия для того, чтобы моего мужа не сильно раздражали утренние прогулки всякий раз, как для моего зелья потребуется свежее молоко.

– Ужас, – посочувствовала подруга. – Твой муж – настоящий изверг.

– Знаю, – с некоторой задумчивой нежностью кивнула мадам Малфой.

– Не отчаивайся. Есть еще варианты с яйцами страуса и лунным камнем, который нужно положить в сумку кенгуру, чтобы он обрел необходимую силу. Мне одна приятельница из Австралии посоветовала…

– Ну, уж нет, – Нарцисса покачала головой, перебивая подругу. – Боюсь, этого я уже не вынесу. Остановимся на коровах.
Конец

@темы: библиотека

---

в библиотеку!!.....шикарная вещица!---серия ---валентинки.

Валентинка для tigrjonok
Автор: Тasha911
Бета: Jenny
Заявка: Снейп/Кингсли, пост-канон, где-нибудь не в Англии, любой рейтинг
Предупреждение: AU

Северус Снейп искренне ненавидел Кингсли. Нет, не за то, что тот был аврором и руководителем операции, к участию, к которой уважаемого профессора принудили. Чем? Исключительно угрозой того, что, отказавшись, он проведет все лето, присматривая за племянниками Минервы Макгонагалл, пока та будет сопровождать Дамблдора в Париж на конференцию по вопросам образования, или, как называл это сам Северус, глобальную учительскую пьянку. Надо было отдать Минерве должное: она искренне возражала, утверждая, что дети родной сестры ей очень дороги и она ни за что и никогда не оставит их со Снейпом, но Дамблдор, как всегда, в худшие моменты жизни уважаемого профессора, был непреклонен. Как следствие всего этого безобразия, Северус сидел на террасе перед старым бунгало, глотал холодную смесь из чая с ромом и с ненавистью наблюдал, как Кингсли Шеклболт, которому, казалось, не было никакого дела до жары, гонял по пляжу мяч с такими же чернокожими, как и он сам, местными детишками.

– Я умру тут… – грустно сказал Снейп, отгоняя газетой какое-то насекомое, лениво жужжавшее рядом и, судя по всему, отягощенное размышлениями, испить профессорской крови или нет. Если бы мистера Северуса спросили, какое место он ненавидит больше всего, тот, не задумываясь, ответил бы: «Дакар».

Кингсли, навозившись с ребятней, вернулся к дому и, разложив на соседнем шезлонге свое большое, блестящее от пота тело, лениво потянулся.

– Ну не рай ли?

– Ты путаешь. Пекло – в аду.

– Да ладно, ну, парит немного после дождичка.

– Дождичка? – Профессор поперхнулся коктейлем. Вообще-то, он всегда думал, что в Африке засуха, но тот ливень, что вчера обрушился на домик, выделенный им министерством магии Сенегала, опровергал все его предположения. – Мы торчим тут уже неделю, может, пора что-то предпринять?

– Снейп, – почти ласково сказал Кингсли. – Это в не моей юрисдикции. Как только они найдут Мальсибера и ты его опознаешь, местные власти его арестуют, а я доставлю в Англию. Все, что нам остается делать, пока нас не вызвали, – это загорать, купаться в океане и вообще всячески наслаждаться жизнью. Если бы ты выполз из своего черного кокона, то стал бы проводить время намного приятнее. Хочешь, одолжу тебе шорты?

Северус закутался в свою мантию так, словно заподозрил аврора в попытке немедленно его раздеть. Потом скользнул взглядом по широким накачанным бедрам Кингсли и его коротким красно-желто-зеленым шортам. Представил в такой одежде себя и содрогнулся.

– Боже упаси.

– Ну, как знаешь, – аврор налил себе коктейль и, выдавив в него четвертинку лайма, сделал глоток. – Я, между прочим, три года в отпуске не был, а тут не работа, а прямо-таки поездка на курорт. Так что я не позволю тебе все испортить!

Последняя фраза прозвучала как угроза. Портить людям удовольствие Северус Снейп любил, но жара на него влияла так пагубно, что сил немедленно что-то предпринять у него не осталось, и он, презрительно усмехнувшись, гордо удалился в свою комнату.

***

Температура на спрятанном от солнца в шкафу градуснике не обнадеживала.

– Тридцать два в тени, – простонал Снейп и наложил охлаждающие чары. Зная, что надолго их не хватит, он поспешно разделся до белья и сел на защищенную москитной сеткой кровать. Через пять минут комфорта ему удалось расслабиться и почти томно прошептать: – Блаженство.

В этот момент его удовольствие было безжалостно уничтожено. Дверь открылась.

– Ты газету забыл, – сказал Шеклболт и швырнул "Пророк" недельной давности на тумбочку, а потом, бросив взгляд на Снейпа, расхохотался, как сумасшедший.

– Что? – разозлился Снейп, бросив презрительный взгляд на свои белые ноги и консервативные черные трусы. Нет, возможно, он бы тоже издевался над чужой внешностью, родившись статным аполлоном с кожей цвета шоколада, но он никогда не делал бы этого так вульгарно, тыча в объект насмешки пальцем.

– В зеркало взгляни… Бога ради, это нечто, – рыдал от смеха Кингсли.

Профессор раздраженно встал и пошел в ванную. В отличие от Шеклболта, его увиденное не рассмешило. За неделю, что он провел в Африке, даже постоянно прячась от настырного солнца, которое лезло изо всех щелей, его руки и лицо загорели, в то время как тело по-прежнему оставалось белым, как снег. Выглядело так, как будто он зачем-то напялил маску и перчатки.

– Отвратительно, – кисло констатировал профессор. Он ненавидел быть объектом насмешек. – Мерзко, но поправимо.

***

Северус аккуратно расстелил на песке покрывало, проверил, достаточно ли толстый слой средства от ожогов нанес на кожу, и медленно лег на живот. Через пять минут ему начало казаться, что манго, съеденное на завтрак, закипает у него в желудке, и он перевернулся на спину. Помогло не надолго, казалось, его лопатки вот-вот захрустят, как куриные крылышки, которые Кингсли вчера готовил на ужин. В этом плане от аврора была хоть какая-то польза, потому что, едва они переступили порог дома, Снейп заявил, что котлы – это не сковородки, и на его стояние в этом пекле у плиты навязанный Дамблдором сожитель может не рассчитывать.

В песок рядом с головой профессора врезался мяч.

– Поосторожнее! – Он сел, вытряхивая из волос бледно-желтую каменную крошку.

– Не нервничай, – посоветовал Кингсли, босые ноги которого появились в зоне обзора Снейпа. Подобное предположение так оскорбило Северуса, что, прикрыв рукой глаза от солнца, он гневно воззрился на эбонитового великана, нагловато сверкавшего белозубой улыбкой.

– Это вообще частная территория, так какого черта здесь каждое утро околачиваются эти гребаные дети?

– А с кем мне общаться? С тобой, что ли, Снейп? Да из тебя один яд только и брызжет. А дети, между прочим, живут в бедном квартале и на хорошие пляжи билеты купить не могут. А у нас, Снейп, пляж хороший, и то, что он первый раз за это время понадобился тебе, не значит, что я и мои маленькие приятели должны тут же собраться и уйти отсюда.

Кингсли поднял мяч и, развернувшись на пятках, ушел к ватаге поджидавших его мальчишек.

– Ненавижу, – резюмировал Снейп и намазался еще одним слоем средства против ожогов.

***

– Нет, ну какой ты дурак! – Если бы не ощущение блаженства от чего-то прохладного, втираемого в спину, профессор, несомненно, поспорил бы с этим утверждением, но сейчас ему было слишком хорошо. – Мама тебе не говорила, что нельзя спать на пляже? Завтра с тебя слезет много шкуры, я даже не уверен, что после этого останется что-то, кроме скелета.

Большие ладони властно подхватили его под ребра и перевернули.

– Нет, ну твою… – Снейп заткнулся, потому что в его голосе появились визгливые нотки.

– Терпи. – Кингсли взял плошку с какой-то вонючей зеленой жижей и намазал ее на красное пятно на животе Снейпа. Тот принюхался, пытаясь распознать неизвестное зелье, но голова слишком болела, чтобы заниматься исследованиями. – И уж конечно надо быть «гением», чтобы, заполучив солнечный удар, полезть в океан обниматься с медузами. Запомни, Снейп: те, что цветные, – самые неприятные. – Кингсли наложил на мазь тампон и приклеил его пластырем. – И, ко всему прочему, ты еще и плавать не умеешь!

– Я не собирался заходить на глубину. Просто потерял сознание, и меня немного отнесло от берега.

– Скажи спасибо Гитти, которая заметила твое странное поведение. Иначе я не успел бы тебя вытащить.

– Что такое Гитти?

– Одна из гребаных детей. – Кингсли встал и убрал свои плошки. – Сейчас принесу зелье от солнечного удара. Выпьешь – и будешь завтра как новенький.

Северус Снейп совершенно не умел говорить спасибо, хотя и понимал, что сейчас, наверное, стоило это сделать.

– Шеклболт.

– Что?

Нет, слова упрямо не шли на язык. Черные глаза смотрели на него вопросительно, а значит, необходимо было сказать хоть что-то.

– Научишь меня плавать?

Даже для самого Снейпа это прозвучало странно, но он упрямо вздернул подбородок, не собираясь брать их назад.

– Не боишься, что просто найду подходящую пристань и сброшу с нее?

– Как хочешь, – он попытался отвернуться, но руки Кингсли, вернувшиеся на его ребра, не позволили этого. – Да не дергайся ты, а то все лечение пойдет низзлу под хвост. Я научу, если ты хотя бы пару часов в сутки не будешь отравлять мое существование своей вечно кислой миной.

Снейп подумал, что он спит гораздо больше двух часов в сутки, а потому аврор выбрал наиглупейшее требование.

***

Вокруг было много смуглых извивающихся тел, между которыми приходилось протискиваться. Уроки плаванья, казалось, заставили его привыкнуть к ощущению, когда тебя трогают совершенно не нужные руки. Но когда потная женщина весом в центнер шлепает тебя по заду, это все же отличается от того, как чужие руки деликатно удерживают на воде.

– Какого черта… – Снейп сжал палочку в кармане широких льняных брюк.

– Остынь. – Кингсли положил ему руку на плечо и увлек в сторону бара, как-то странно просигналив бровями толстухе. – Ты сам говорил, что хочешь быстрее со всем покончить. Ребята из местного аврората сказали, что не против, если мы прогуляемся по притонам, где, по их сведением, появляется Мальсибер.

– Дуарт не пал бы так низко.

– Ну, не знаю. – Кингсли заказал какую-то выпивку с непроизносимым по-английски названием. – По мне лучше это, чем ваши тусовки магглоненавистников.

Бармен поставил перед ними два выдолбленных ананаса, заполненных напитком. Снейп скривился, но, сделав глоток, пораженно признал:

– Крепкая штука, однако. Очень вкусно.

– Местный самогон, – Кингсли повысил голос, старясь перекричать музыку, в такт которой похлопывал по стойке руками. – Я тут прошвырнусь…

Снейп презрительно свел брови.

– По танцполу?

Аврор пожал плечами.

– И это тоже.

Он соскочил с табурета и уже через полминуты зажигательно отплясывал с едва одетой мулаткой. Профессор выразил свое разочарование чужим непрофессионализмом, яростно высосав через трубочку содержимое ананаса, и велел бармену повторить.

Пять пустых фруктов и час времени спустя Северус то ли на ломаном, то ли просто на заплетающемся английском попытался выяснить, где в этом заведении туалет, и, чуть пошатываясь, направился к нему.

– Ты куда? – поинтересовался перехвативший его за локоть Кингсли.

– Надо! – многозначительно сказал теряющий определенные фрагменты своего достоинства профессор и устремился в необходимом направлении.

– Извини, – сказал аврор висевшей на нем девице и, осторожно стряхнув ее ручки со своих плеч, устремился за Снейпом. Он даже вовремя успел подхватить его, когда тот едва не промахнулся мимо узкого прохода за перегородку из тростника. За ней имелось длинное продолговатое нечто с проржавевшим отверстием слива.

Снейп, толком не заметивший рук на своей талии, усмехнулся.

– Это типа писсуар?

– Ну да, – сказал Кингсли.

– А если надо… – Аврор молча указал на две более объемные дырки в полу. Северус хихикнул. – Дуарт это заслужил. Пусть всю жизнь проживет в подобном месте.

– Вообще-то, это столица. Тут есть небоскребы и очень приличные туалеты.

– Правда? – Снейп раздосадованно звякнул молнией. – Ну так, если верить отчетам, Мальсибер по ним не ходит. – И поделом ему. Пусть горит в этом потном аду.

– Слушай, чем он тебя так обидел?

– Ничем. Я тут, потому что все остальные его близкие знакомые гниют в Азкабане, – почти трезво отрезал профессор. – Ты вообще сюда писать пришел? Ну так писай! – Он неуверенно упер руки в бока, словно усилия по поддержанию беседы в своем обычном тоне его порядком вымотали.

– Интересно, в кого ты такая бестолочь? – поинтересовался Кингсли и, подойдя к писсуару, расстегнул ширинку.

Снейп зажал рот рукой.

– Гхмм…

– Не смешно, – раздраженно отрезал аврор.

Снейп пьяно расхохотался, все еще прикрывая рот рукой.

– Есть Мерлин на свете.

– Почему?

Профессор неистовствовал.

– Непременно покажи этот брандспойт той темнокожей красотке. Она наверняка таких огромных бананов не видела даже на той пальме, с которой недавно слезла.

То, что он все же смог достать Кингсли, Северус Снейп понял, только вписавшись спиной в хрупкую перегородку. Было не больно, но как-то чертовски обидно, что кто-то стучит твоей головой о пусть мягкую, но все же стенку, держа за шиворот, как нашкодившего котенка. Профессор попытался достать палочку, но руки слушались плохо.

– Заткни свой грязный рот. Твою мать, я родился в Англии, сделал блестящую карьеру, на счету моего отца, который когда-то в детстве, торгуя этими бананами, шатался в любую погоду по грязным улочкам куда более бедной, чем эта, страны, больше миллиона фунтов. У нас прекрасный дом в Лондоне и знаешь, всего этого он добился сам, но до сих пор никогда не говорит, через что ему пришлось пройти, чтобы дать образование своим восьмерым детям, из которых я единственный волшебник. Моему отцу до сих пор стыдно за то, что он богатый и успешный, потому что всегда найдется какая-то белая задница, чей поганый язык повернется сказать, что мы недолюди, вчера спустившиеся с пальмы! Все наши мозги и деньги для такого дерьма, как ты, ничто, просто потому, что я, черт возьми, черный! По природе своей раб, неандерталец, животное. А ведь я лучше тебя, Снейп. Намного лучше, потому что каждую минуту своей жизни живу, а не протрахиваю свое время в попытке никому не нравиться! И да, твою мать, у меня большой член! Брандспойт, хобот, колбаса, гигантский банан. Конечно же, на такое согласятся только шлюхи, а приличные белые леди предпочтут жалкие стручки обрюзгших или таких вот не в меру джентльменов. Очень весело!

Прорычав все это ему в лицо, Кингсли швырнул профессора на грязный заплеванный пол. Тот, пошатываясь, поднялся, немного недоумевая, неужели он так хорошо спрятал свою зависть, что этот странный тип совершенно не понял, как отвратительно он чувствует себя на его фоне.

– Ну да, я совершенство…

Кингсли как-то удивительно быстро успокоился или попросту взял себя в руки.

– Вовсе нет.

– О да, – хмыкнул Снейп. – Мы с моим жалким стручком – гребаные фавориты этой жизни. Иди ты к черту, Кингсли… Как жалкий неудачник, танцуй с красивыми девушками, а я продолжу тихо напиваться у стойки бара, давясь то ли выпивкой, то ли завистью.

– Послушай, Снейп…

– Уходи. Изыди уже, наконец.

– Снейп…

– Да пошел ты!

– Нет. Пошли домой, тебе нужно прилечь. Просто из нас хреновые напарники. Давай завтра сделаем все, чтобы поскорее поймать Мальсибера, и…

Профессор определенно был не просто пьян, а нетрезв до крайней степени сумасшествия.

– В задницу Мальсибера. Ах, да, он же там уже побывал. С таким, как ты, определенно никогда бы не случилось ничего подобного, да, Кингсли? Запивая в компании единственного друга тот факт, что тебя бросила девушка, ты никогда не проснулся бы оттраханным! Эта участь для кого-то вроде меня… Но словно этого было мало, ты понимаешь, что единственный человек, к которому ты питал хоть каплю доверия, растрепал о случившемся всем, кто пожелал его слушать, и наутро ты слышишь в свою спину только шепот «шлюха». И сколько бы лет потом ты ни вел себя как образец добродетели, кто-то непременно при случае напомнит, как легко однажды ты отрубился и стал подстилкой одного конкретного урода.

Снейп, пошатываясь, пошел к выходу. Он почти достиг его, ругая себя всеми возможными словами за то раскаянье, что постигнет его завтра вместе с трезвостью, когда его самым наглым образом обняли, и горячие губы чуть коснулись его влажного от пота виска.

– Ширинку застегни. – Он потянулся к цели, но наткнулся на чужую руку. – А может, и не надо…

– Кингсли! – Его голос звучал яростно, но в ответ он заработал поцелуй в ухо. – Мы устроим ему настоящий ад, уж поверь. Но, знаешь, я понимаю этого придурка в одном: твоя симпатичная бледная задница компенсирует все недостатки характера.

– Какого черта ты себе позволяешь, хренов бабуин…

Он говорил еще много гадостей, пока его страстно целовали в отвратительно грязном туалете.
======
Болело все… Снейп даже не мог понять, что хуже – нанесенная ему моральная травма или то, как ноет спина и саднит задница. Ко всему прочему, его одолевали тяготы похмелья. Осторожно он подцепил пальцами тяжелую руку, что приковывала его к постели, и попытался сдвинуть ее в сторону.

– Лежать! – последовала команда из-за спины.

"Мне нельзя пить", – удрученно подумал Снейп. Чертово пойло аборигенов все еще бурлило в его крови, но не мешало осознать всю плачевность того факта, что он впервые проснулся с кем-то в одной постели. Обычно его случайные летние любовники проявляли достаточно такта, чтобы исчезнуть из его дома до пробуждения хозяина. Некоторые из них даже ухитрялись прихватить с собой пару не слишком ценных вещей, но он никогда особенно не переживал по этому поводу. Можно было бы даже порадоваться, что он примитивной ложью, которой пользовался уже не один раз, так просто развел на секс очень привлекательного, но недалекого в вещах, касающихся психологии слизеринцев, Кингсли. Но пятый коктейль, наверное, все же был лишним… Просто эта девка подвернулась так некстати, и он побоялся, что его ухищрения не сработают, и придурок, что неделю своим голым торсом выводил его из себя, отправится вместе со своими горячими ладонями развлекаться в место, не имеющее к нему никакого отношения. Северус Снейп искренне надеялся, что ему никогда не придется расплачиваться за маленькую ложь насчет использования себя Дуартом, потому что тот феерический секс, что изменил несколько из его жизненных приоритетов, было несправедливо обзывать своим комплексом. Просто последний коктейль и физиологические особенности, продемонстрированные аврором, заставили Северуса Снейпа приложить все усилия, чтобы его не упустить. Сейчас он сожалел о принятом решении все больше и больше. Во-первых, потому что после хорошего секса не представлялось возможным избавиться от партнера, а во вторых, корчить из себя поруганную закомплексованную невинность было чертовски утомительно, прошлой ночью его все время заносило в дебри собственного опыта. «Хитрость и изворотливость города берут, – сказал когда-то красавчик Люциус Малфой, которого ему удалось затащить в постель, несмотря на огромный перечень претендентов на роль его любовника. – Твоя проблема в том, Снейп, что любые роли тебе слишком быстро надоедают, и твое эгоистичное нутро начинает заявлять о себе довольно скоро. Так что, будь добр, ограничивайся изначально короткими партиями». С Кингсли он переборщил, ускорил то, что не нужно было торопить, и теперь предстояло как-то выкручиваться. А так не хотелось… Снейпу нравились и объятья, и повелительный тон, но он нахмурился и резко сел.

– Как ты вообще смеешь…

– Протрезвел? – разочарованно спросил Кингсли, но тут же завалил его обратно на кровать. – Кричать будешь потом. Сначала еще час поспим, потом выпьем кофе, потом еще раз займемся сексом, а вот после этого ты, так и быть, начнешь скандалить.

– Что? – недоуменно спросил Снейп.

Аврор хмыкнул в подушку.

– Но прежде чем устраивать мне разнос, ты расскажешь, где научился вытворять такие штучки своим языком, целомудренный ты мой.

Профессор спросил:

– На каком факультете ты учился?

– Спи.

Его насильно вернули в горизонтальное положение.

***

– Ну, мы не знаем… Моему коллеге придется некоторое время понаблюдать за этим человеком, чтобы полностью быть уверенным, что он именно тот, кого мы ищем. Вы подержите его для нас какое-то время?

Шеклболт немного флиртовал с грудастой авроршей, та кивала, как китайский болванчик.

– Без проблем. Две недели вам хватит?

– Лучше месяц. Как думаете, вы сможете приписать ему какое-нибудь правонарушение, чтобы продержать его, скажем, до сентября?

– Без проблем, – юная особа кокетливо улыбнулась. – А вы часто будете заходить, чтобы, э… Проанализировать его личность?

– Очень часто, – сказал Снейп. – Я буду приходить каждый день, а мистер Кингсли – кроме вторников и пятниц. – Он понизил голос до доверительного шепота. – Он посещает колдомедика. Простатит – такое заболевание, что может привести не только к временной, но и полной импотенции.

Девица сразу стала по-деловому немногословной.

– Жду вас завтра.

Двое мужчин вышли из белого здания аврората, один из них хохотал, другой – хмурился.

– А ты ревнивый ублюдок.

– Кто бы говорил. Бедный Дуарт… А что касается ублюдка, то это тебе за то, что утром в ресторане ты требовал дать нам скидку как семейной паре. Совсем обалдел?

– Да ладно тебе, это место не хуже Азкабана. И раз уж мы решили продлить свой отпуск, то приходится быть экономным, детка. Бюджет министерства не бесконечен.

– Как ты меня только что назвал, скупой кретин?

– Спрячь палочку, истерик.

– Заткнись.

– Обойдешься.

– И это образцовый аврор?

– Кто бы говорил, ты, светоч магической науки…

– Я ненавижу тебя, Кингсли.

– Ты слишком много врешь, Снейп. Наверное, из-за этого у тебя такой огромный нос.

– Убью!

– Оттрахаю.

– Не смей подлизываться!

В общем, по меньшей мере, до сентября они жили вполне счастливо, а потом… Дуарт Мальсибер, кажется, так и умер в тюрьме города Дакар.

Конец

@темы: библиотека

---

в библиотеку... серия ---валентинки.\несколько дабблов\

Валентинка для Ferry
Автор: Тasha911
Бета: tigrjonok
Заявка: сневил, лимон,R
Предупреждение: AU
Примечания: Рейтинг не натянула на желанное R )

Невилл сидел в одной и той же позе уже второй час, чай в чашке безнадежно остыл, прикуренная сигарета истлела в пепельнице... В голове вертелась только одна мысль: почему обычные истории зачастую имеют такой безобразный конец? Ответа не было. Он изводил себя неделями, пытаясь понять, когда все пошло не так, он писал длинные письма с целым перечнем вопросов, но сжигал их одно за другим. Они были слишком жалкими, а ведь жалких людей никто не любит. Он старался быть сильным, сдержанным, рассудительным, но голос по ночам срывался на хрип от крика: «За что?».

Он и теперь повторял эти слова как мантру.

- За что? Что... Почему? Зачем? Какого хрена?

- Это риторический вопрос или от меня требуется какой-то ответ? – Бармен подвинул к нему блюдечко с нарезанным прозрачными кружками лимоном.

У Тома большие руки, все в веснушках. Невилл любил барменов. У них особенные глаза. Если правду говорят, что сколько у трезвого на уме, столько же у пьяного на языке, то эти люди по долгу службы тонут в искренности. Наверное, оттого глаза барменов всегда очень мудрые и немного пустые.

- Нет, ответ не требуется. Вряд ли ты его знаешь. Никто не знает. – Он взял кусок лимона и посмотрел на него, прежде чем положить в рот. Противный кислый вкус. Невилл не любил кислятину, но правило сразу подавать коньяк и лимоны осталось еще с тех времен, когда он приходил сюда не один, а желания сказать, что он предпочитает пиво, у Лонгботтома так и не возникло. Возможно, он надеялся, что если продолжит вот так же пить коньяк и жевать эти чертовы лимоны, то что-то в его жизни еще изменится. Время повернется вспять и однажды…

«Просто секс», - такое определение он сам когда-то дал их отношениям и получил в ответ согласный кивок. Сейчас за те слова было как-то чертовски стыдно. Оттого, что все это время он сидел на этом стуле со своей любовью, а отнюдь не с похотью, и глупо . Оттого, что он, ничего не зная об этой самой любви, всегда опаздывал. Так нужен был, его так ждали, чего-то искали в каждой встрече... Почему это чувство никак не перегорало? Минута, две, час... Приди он хоть раз вовремя, Невилл, быть может, сказал, нашел подходящие слова и признался бы в своих чувствах. До того, как пустели рюмки, они поднималась в номер, раздевались в полной темноте и как-то неловко устраивались на разных концах кровати. Могли лежать так долго, не в силах прикоснуться друг к другу, пока тягучий, как коньяк, голос не произносил тихо: «У меня мало времени», и тогда Лонгботтом, словно стараясь оправдаться за нерешительность, поспешно стискивал в объятьях худое тело и начинал лихорадочно целовать любовника куда придется. Лицо,плечи, живот, бедра… Казалось, запретов не существовало, но он отчего-то никогда не касался губами чужих губ. Наверное, стоило. Это тоже выглядело бы своего рода признанием, что похоть имеет ко всему происходящему весьма слабое отношение. Почему он так ничего и не предпринял? Ведь хотел. Невиллу нужно было верить, что он сказал бы однажды правильные слова. Что они изменили бы? Ничего. Они не перестали бы притворяться на людях, что ничего не происходит. Ограничивались бы сухими приветствиями в учительской и игнорировали бы друг друга за обеденным столом. Чтобы просто трахнуться, по-прежнему отправлялись бы в Лондон, потому что в Хогсмиде была слишком высока вероятность столкнуться с кем-то из учеников. Все шло бы как раньше, просто его не пожирал бы изнутри червь по имени «Невилл-тряпка». А он бы знал, как важны для Лонгботтома эти встречи и, возможно, не перестал бы приходить, не давая никаких объяснений, просто игнорируя эти особые субботы, будто их не существует вовсе. Невилл не нашел в себе сил спросить: «За что? Что... Почему? Зачем? Какого хрена?». Выкрикнуть ему в лицо эти слова, наплевав на недоуменные взгляды окружающих. Почему-то он решил, что это сделает его еще более жалким. Он ведь сам сказал: «просто секс», когда однажды, перебрав на очередном приеме по случаю победы, проснулся в «Дырявом котле» в объятиях человека, которого никогда не желал называть своим любовником. Так какого черта он так быстро привязался к нему? Почему не спрашивает: «Ты еще придешь?». Почему месяц ходит на эти свидания, зная, что весь вечер проведет в одиночестве? Ему хотелось если не понимания, то уважения. Не жалости... Наверное, поэтому нужные слова так и не были найдены.


- Я не опоздал?

Невилл оторвал взгляд от блюдца с лимоном и поймал на себе удивленный и в то же время до странности радостный взгляд Тома. Он нравился ему. Том ни черта не знал о его жизни, потому что о ней давно перестали писать в газетах, но Невилл видел: бармену определенно приятно, что его одиночество, снова нарушено. Что он не рассматривает битый час - а то и целый вечер - причудливые стены подвластных Тому бутылок.

- Нет. Мне вообще казалось... – Невилл не нашел в себе сил даже обернуться. Это было абсурдно. Потому что, судя по голосу, Снейпу тоже было не слишком комфортно... В его голосе Невилл слышал уже привычные хриплые нотки оцепенения. Как перед сексом, когда говорить не хочется, но без слов кажется, что они ничего не смогут преодолеть. Даже разделяющий их метр постели. И, наверное, нужно его поддержать, не усложнять все это, ведь Невилл чертовски рад, что он снова пришел, но на сердце боль, не острая вовсе, нет, она тупая, но очень полновесная. – Не важно. Будешь коньяк?

Снейп садится на табурет рядом. Ему не идут маггловские вещи, Лонгботтом это замечал. Каким бы подонком ни был Снейп, он все же волшебный.

- Пожалуй. – Бледные пальцы тут же берут с блюдца кружок лимона. Разжевывая его, Снейп чуть прикрывает глаза, на его лице редкое выражения полного удовольствия. Невилл не хочет испортить этот момент расспросами о том, что его тревожит. Упреки подождут, а может быть, их даже вовсе не будет.

- Не был уверен, что застану тебя здесь, – говорит Снейп.

- Напряженный месяц выдался?

- Да, пришлось в выходные в спешном порядке заканчивать несколько экспериментов.- Невилл не говорит: «А предупредить нельзя было?», в конце концов, он сам виноват, что не спросил. Том ставит перед его любовником коньяк. Глоток, резкое движение кадыка - и Снейп отправляет в рот еще кружок лимона. Вытирает кончики пальцев салфеткой и бросает на стол пару монет. – Идем.

Лонгботтом кивает. Однажды он, наверное, найдет нужные слова. Возможно, к тому моменту они окажутся уже не нужны, но он все равно их скажет, потому что в глазах Северуса Снейпа страха не застать его немногим меньше, чем час назад было в его собственных, когда он боялся не дождаться.

Конец

Валентинка для Bender -1 (Blaсk Adder)

Автор: Тasha911
Беты: Jenny и evenover
Заявка: ГП/ДМ, на Астрономической Башне, нца.
Примечания: Ну не умею я Нцу на одну страницу, что могла опошлила)

Звезд на небе было много… Словно кто-то специально выдумал этот раскинувшийся над головой темный шатер для того, чтобы две из них, рухнувшие на землю, сверкающие как-то по-особому, в чужих глазах утратили всякое значение. Он обзывал их словами «ничего» и «не значит». Но все равно было горько. Казалось нужным сказать что-то, а он, в общем-то, не умел говорить правильно и красиво. Наверное, оттого прозвучала ничем не приукрашенная почти-правда. Не совсем, не во всем, но кому от этого становилось хуже.

– Я не хотел.

Это была одна из правд. Не самая значимая… Каким бы искренним ни было желание быть прощенным, оно утонуло в той отчаянной злости, что серебряными сверкающими прожилками поражала, как паутина, обычные серые глаза, делая их особенными, демоническими, а в итоге совершенно не приспособленными к реальности. Их обладатель задрал рукав мантии и тихо сказал, глядя на едва затянувшийся шрам:

– Иди к черту! – вышло яростно, звонко, но он почему-то чуть тише добавил: – Поттер, просто уйди отсюда.

Он остался. Спросил глупость:

– Почему ты не в больничном крыле?

– Отвали.

Розовый шрам на запястье был продемонстрирован как факт, почему он должен поступить именно так и никак иначе. Когда ты искалечил человека, наверное, нужно хотя бы заставить себя быть к нему добрее. Может, стоит даже в чем-то ему потакать, но…

Он сел рядом с человеком с глазами-звездами и признался:

– Наверное, я хотел… – он не сказал, чего именно. Дальше этого признания его мысли не желали идти. Просто он помнил, насколько хорошо ему было от того, что он причинил боль. Не кому-то, а именно этому странному существу, которое потушило что-то в своих глазах, сказав:

– Взаимно, Поттер.

Вместо ладони, как это сделали бы любые вменяемые люди, пытаясь простить или отрицать сам факт необходимости наказания, Драко сжал ширинку оппонента. Тот как-то сразу растерял все свои слова. Гарри не захотелось ничего говорить, даже когда горячий рот не слишком умело вобрал в себя его член. Ему дано было понять, что именно происходит, только когда, глядя на чужие, блестящие от его спермы губы, он прошептал:

– Не смей…

Но кончик волшебной палочки коснулся его виска, и никогда больше не было стыда или раскаянья. Поттер даже недоумевал, почему Драко ни разу не обвинил его в покушении на свою жизнь. Только иногда, кивая ему при встрече, Гарри задавался вопросом: чему, каким воспоминаниям так грустно улыбается Малфой, чуть приподнимаясь на носки, чтобы взглянуть на него сверху вниз.

Конец


Валентинка для evenover (С днем рождения!)


Автор: Тasha911
Беты: Jenny и evenover
Заявка: Гарри/Луна, пост-хог, встреча по работе (например, на конференции), рейтинг не ниже R, но чтобы это было не разово, а с заявкой на счастливое будущее. Если дело происходит 14 февраля, то совсем замечательно.
Примечания: Не вышло ничего по заявке, все очень розово и вообще… Смоглось что смоглось. Гет для меня вещь страшная ))
Предупреждение: AU


– Ты…

Она то ли всхлипывает, то ли просто захлебывается эмоциями, отталкивая его от себя. В узкой кабине лифта разойтись больше чем на два шага им не дано, и, наверное, поэтому он начинает поспешно оправдываться. В чем? Да какая разница, когда она, оттолкнув его руки, в слезах падает на колени.

– Мы завтра подписываем документы. Милая, если ты насчет той статьи, то интервью у Джинни брали еще в октябре, она просто вышла с опозданием и…

– Дурак!

Луна сказала это тихо, закрыв лицо руками, а он лихорадочно соображал, что же предпринять. Ее худые ноги, обтянутые белыми чулками в разноцветный горошек, были самыми красивыми и стройными ногами в мире, но откуда растут конечности у ситуации, которая их ссорит, Гарри понятия не имел, а потому его пальцы дрожали, касаясь ее макушки.

– Нет, ну я правда не знаю… Это из-за Рона, да? Так мне дела нет до того, что он о нас думает. Наверное, это политика братьев. Все они считают своих сестер безумно сексуальными, но я люблю тебя. Теперь. Вообще…

Она резко встала с колен и, некрасиво засмеявшись, резко хлопнула ладонью по кнопкам, останавливая лифт.

– Под ноги посмотри!

Гарри приподнял собственный ботинок, взглянув на покореженный кружок из золота под каблуком, секунду назад, кажется, бывший обручальным кольцом.

– Ну вот, уронила. – Она наморщила нос. – Но это не моя вина, наверняка это последствия деятельности нарглов... – Луна нервно дергала за воротник блузки. Он заткнул ей рот рукой и потребовал:

– Скажи.

Она, как-то по-особому ерзая губами по его ладони, промычала:

– Ты женишься на мне, Гарри Поттер?

Он нажал на все кнопки лифта сразу. В тот день они оба опоздали во все возможные места.

Конец


Валентинка для La_nuit

Автор: Тasha911
Беты: Jenny
Заявка: Трисам *_* не совсем пара получается. ГП/СС основной + любой из персонажей: Гермиона, Люпин, Блэк, Чарли Уизли, Билл, Нев. Третий принимает участие в процессе /Любое место, не предназначенное для NC. Сарай для метел, книжный магазин, стол с пробирками, гриффиндорская гостиная, большой зал, библиотека /NC
Примечания: Плохо у меня с Нцой без обоснуя так что рейтинг опять детский. Снейп птица гордая и третьим в койку не уложился, так что написано совершенно не то, что было заказано.
Предупреждение: AU


– Это возмутительно, – отчитывала Гермиона Грейнджер своего приятеля Гарри Поттера. Тот кивал, прикрывая рот рукой, чтобы спрятать зевок, но раскаявшимся у него выглядеть не получалось. – Спать на занятиях! Какой пример ты подаешь остальным.

Кому остальным – Гермиона уточнять не стала. В конце концов, летом в замке позволили остаться лишь выпускникам, которые из-за бесконечных сражений пропустили кучу занятий и теперь вынуждены были по ускоренной программе получать знания для дальнейшей карьеры. Жара оказывала на учащихся и преподавателей куда более пагубное воздействие, чем любые зевки Гарри Поттера. Никому не хотелось учить тех, кому совершенно не нравилась идея учиться, вместо того чтобы загорать на берегу озера, гулять, возблагодарив прохладу Запретного леса, или летать ночами на метле, возблагодарив всех богов за то, что вчерашние студенты официально уже окончили школу и никто не принуждал их следовать комендантскому часу. Гермиона была, пожалуй, единственным человеком, который еще пытался следовать образовательному процессу. Даже самые строгие преподаватели сдались. Минерва Макгонагалл никого не задерживала в классе после урока и ленилась бранить опоздавших. Слагхорн и вовсе пил с учащимися чай, рассказывая забавные истории из жизни. Флитвик учил, как охлаждать воздух в комнате, и чарам для ровного загара. Даже вечно язвительный Снейп, дав им задание прочесть очередную главу из учебника по ЗОТС, повернувшись к классу спиной, читал какую-нибудь книгу, реагируя лишь, когда кто-то вроде Гарри начинал откровенно храпеть. Именно это произошло утром и стоило Гриффиндору… Да ни черта не стоило, потому что баллы на летнем курсе упразднили. Гарри услышал мнение профессора о своих умственных способностях, вяло огрызнулся в ответ и, выслушав предложение выйти вон, беспрекословно подчинился, чтобы досыпать в Большом зале в ожидании обеда. Казалось, это наказание произвело на него такое же впечатление, как и все упреки Гермионы вместе взятые, а именно – незначительное.

– Ну что ты раскричалась? – Тон Поттера был ласковым. – Гермиона, съешь кусочек творожной запеканки, она чудо какая вкусная.

– Не буду, – огрызнулась она, чувствуя, что раздражение уходит.

– Ну же… – Гарри подцепил ложкой особенно аппетитный кусочек и поднес к ее губам. Гермиона съела, за что заработала улыбку и ласковую похвалу: – Умница.

– Не клейся к моей девушке, – с улыбкой заметил Рон, на секунду оторвавшись от спортивного альманаха.

Гермиона немного смутилась.

– Не говори глупостей. Гарри и не думал заигрывать со мной.

Поттер улыбнулся и подмигнул ей.

– А если думал?

– Гарри! – возмутилась она.

– Да ладно тебе, – расхохотался Рон. – Он просто пытается отвлечь тебя от нравоучений.

– Или увлечь, – Поттер задумчиво прижал к губам ложечку, которой только что касались губы Гермионы. В этом жесте было что-то настолько неприличное, что она почувствовала, что краснеет.

– Идиоты!

Гермиона вскочила на ноги и, схватив учебники, опрометью бросилась из Большого зала. Только добравшись до своей душной спальни, она кинула книги на стол и прижала ладони к раскрасневшемуся от бега и смущения лицу.

– Идиот! – конкретизировала она свои претензии и рухнула на постель.

Девушка смотрела в потолок, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Гарри Поттер ее в последнее время ужасно бесил. После победы он перестал напоминать обычного парня из ее окружения. Нет, это по-прежнему был милый Гарри, с которым можно было подурачиться, на которого ей нравилось иногда покричать, но, в отличие от всех их сверстников, он не был робким, нелепым, стеснительным или неловким. Старый добрый приятель Гарри казался Гермионе сексуальным. Пожалуй, даже слишком, а она, как ни силилась, никак не могла припомнить, с каких пор ее дружеские чувства к нему приобрели такое направление. Этого не должно было случиться, ведь у нее был Рон. Надежный, правильный, заботливый Рон, в постели с которым ей было очень даже приятно, вот только… В общем, он не подходил для фантазий, в которые можно погрузиться, лежа в ванной, или вот так раскинувшись на постели в жаркий день, а Гарри наоборот с каждым днем соответствовал таким мечтам все больше и больше. Гермиона считала, что это нечестно по отношению к Джинни, которая вынуждена была проводить лето в Норе, так как ее классу предстояло нагонять программу занятий в новом учебном году, и не слишком справедливо, если все же брать в расчет Рона, но она ничего не могла поделать со своим тайным увлечением. Хотелось ли ей сделать его реальным? Нет. Гермиона не чувствовала себя влюбленной в Гарри, она не хотела встречаться с ним, разве что один раз… Именно поэтому ее так задевали его шуточки и такой вид на уроках, словно всю ночь он провел, занимаясь какими-то ужасно неприличными вещами. Она ведь тоже тратила на них несколько часов своего сна. И ей было стыдно, потому что иногда при взгляде на него у нее возникало чувство, что ее фантазии странным образом перерождаются в реальность. Гермиона краснела, злилась и твердила сама себе:

– Он не может знать, что я к нему чувствую. Нет, не так… Какие мысли меня порой посещают.

Гермионе очень хотелось избавиться от этого наваждения. Доказать, что она способна с ним справиться. Но как это было сделать? Собственная чувственность вызывала у нее большую растерянность, чем доклад по любому из предметов.

~*~

– Понятия не имею, о чем думают эти девочки. – Гермиона застыла на лестнице, прислушиваясь к тихому разговору в гостиной. – Представляешь, вчера она спросила меня, кого я представляю, когда мы занимаемся... ну, этим самым…

Ей захотелось убить Рона за подобные откровения. Особенно когда в ответ на них она услышала тихий смех, принадлежавший тому, чье имя в последние дни и так постоянно соседствовало в ее голове со словом «секс».

– Ну и о ком ты думаешь?

– Гарри!

– А что я такого спросил? По-моему, это нормально, если у тебя есть какие-то фантазии. Они безобидны, пока тебе не придет в голову их воплотить.

– Тебе-то откуда знать? – усмехнулся Рон. Затем повысил голос: – Если вы с Джинни уже…

– Да не ори ты, невинность твоей сестры в целости и сохранности.

– Да ладно, мне, наверное, уже пора свыкнуться с тем, что однажды вы станете серьезно встречаться. Но если ты попробуешь обсудить со мной детали, я тебя убью.

– Не буду. К тому же, знаешь, кажется, у нас ничего не получится.

– С чего вдруг?

– Она хочет после школы играть в квиддич и колесить по миру, а я думал о том, чтобы попросить Макгонагалл подыскать мне место в школе. Нам сложно будет поддерживать отношения, думаю, лучше вообще ничего серьезного не начинать.

– Остаться в Хогвартсе? Да это же смертная скука.

Гарри снова усмехнулся.

– Ну, как сказать. – Послышался шум отодвигаемого кресла. – Пойду прогуляюсь.

– Опять? Могу я задать вопрос, где тебя носит каждую ночь?

– Не можешь, Рон. Кстати, насчет того о чем мы говорили… Как бы Гермиона ни настаивала, никогда не показывай ту карточку блондинки-нападающей из "Пушек", на которую ты пялишься всякий раз, когда думаешь, что все вокруг уже спят. Увидимся утром.

Гермиона еще некоторое время постояла на лестнице, а потом решила, что лучше все один раз прояснить, чем задаваться десятком вопросов. Поднявшись в мужскую спальню, она извинилась за вторжение перед Невиллом, возившимся с каким-то жутковатым на вид растением, и полезла в сундук Поттера.

– Я все верну, – пообещала Гермиона, прижимая к груди карту Мародеров и мантию-невидимку. – Не говори Гарри.

Невилл пожал плечами.

– Мне-то что. Только принеси до завтрака, иначе он заметит.

– Хорошо. Спасибо.

Покидая комнату, Гермиона показала язык блондинке на плакате «Пушек Педдл». По ее мнению, та была слишком курноса, да и в бедрах широковата для настоящего приступа ревности, так что иной реакции на себя совершенно не заслуживала.

~*~

– Гарри Поттер, зачем же тебя ночью понесло в библиотеку? – тихо спрашивала Гермиона, крадучись пробираясь между высоких стеллажей по направлению к Запретной секции, откуда доносились голоса. – Странное место для ночных свиданий.

На ее счастье, дверь была приоткрыта, так что Гермиона смогла тихо проскользнуть внутрь и пораженно замерла, едва не выронив карту. Картина, представшая ее взору, была в высшей степени шокирующей. В свете единственной свечи, кое-как закрепленной в медном подсвечнике, объект ее ночных грез сидел на столе в полурасстегнутой рубашке и страстно целовался с мужчиной, в одежде которого наблюдался не меньший беспорядок. Позже она призналась себе, что будь любовник Гарри ей совершенно не знаком, она, пожалуй, перенесла бы увиденное стоически, но то, что объектом вожделения Поттера оказался Северус Снейп, перевернуло ее мир с ног на голову. Тем более, что, словно почувствовав чужое присутствие, профессор отстранился от Гарри и резко обернулся.

– Кто здесь?

Гермиона замерла, стараясь не думать и даже не дышать. Ее поразил вид Снейпа. Без мантии, с припухшими от поцелуев губами и блестящими от возбуждения глазами он выглядел… Непривычно? Демонически? Сексуально. Мисс Грейнджер решила, что нужно сходить к мадам Помфри и проконсультироваться на предмет собственной озабоченности. В ее жизни было как-то преступно много мыслей о сексе. И тем более, думать об этом из-за Снейпа? Это уже просто ни в какие ворота не лезло!

– Тебе показалось. – Гарри обнял профессора за плечи, стараясь удержать подле себя, но тот нахмурился.

– Убери руки.

– Боже, – разозлился Гарри. – Ну кто тут может быть? У меня единственная мантия-невидимка в замке, и она сейчас лежит в моих вещах, надежно защищенная заклятьем.

«Тоже мне, надежно», – подумала Гермиона, которой хватило двух взмахов палочки, чтобы снять заклинание и наложить его снова. Видимо, Снейп разделял ее скепсис.

– С тобой, Поттер, ничего не бывает надежно.

– Со мной? – Гарри спрыгнул со стола. – Не я придумал дурацкое правило – никогда не встречаться в твоих комнатах.

Снейп хмыкнул.

– А это вынужденная мера. Потому что, оказавшись в них, ты повсюду суешь свой любопытный нос!

– Так уж и сую? – возмутился Гарри.

– Напомнить, за каким занятием я, отлучившись на пять минут в ванную, застал тебя в прошлый раз?

– Я искал запонку.

– В альбоме с моими детскими фотографиями, который хранился в нижнем ящике запертого комода? – иронично поинтересовался Снейп.

Гарри явно искал оправдание, но затем лишь усмехнулся.

– И там тоже.

Профессор развел руками.

– О, ну, это, конечно, все объясняет. Немедленно идем ко мне. – Сказано было с фальшивым энтузиазмом.

Поттер обрадовался.

– Правда? Ну, слава Мерлину, а то мне уже надоело заниматься этим в не слишком удобных местах. Чулан для метел, кабинет ЗОТС, лаборатория, Астрономическая башня, Запретный лес, Большой зал… Ничего не забыл? Ах, да, на прошлой неделе мы трахались в книжном магазине в Хогсмиде, а еще ты предлагал воспользоваться комнатами Трелони, раз уж она в отъезде. Мне уже начало казаться, что тебе просто нравится экстремальный секс, ну или ты подсознательно хочешь, чтобы нас застукали.

– Я хочу? – Казалось, Снейпа сейчас стошнит от такого предположения. – Если бы не твой шантаж…

– Какой шантаж? – возмутился Гарри. – Я всего лишь обещал, что никому не скажу, что видел в твоих воспоминаниях, в обмен на то, что ты расскажешь мне о маме.

– Так я и назначаю тебе встречи в местах, пригодных для приватного общения, а не для того, чем ты тут занимаешься!

– Я занимаюсь?! Еще скажи, в одиночестве.

– А кто это начал?

Гарри смутился.

– Я был пьян. Но, между прочим, это ты мне налил.

– Поттер, ты рыдал, как девочка. Мне хотелось, чтобы, напившись, ты отключился, а не целоваться лез.

– Тогда мог бы ударить меня по голове, а не отвечать. И вообще, не пришел бы второй раз – и все.

Снейп нахмурился.

– Я собирался убедиться, что мы все решили, и больше нет повода…

– Ну да, – перебил его Гарри. – А удостовериться можно было, только переспав со мной?

– Я ухожу! – решительно заявил Снейп.

– Ни хрена! – в тон ему ответил Гарри.

– Поттер, следи за языком.

Оба переглянулись. Поттер расхохотался, а Снейп, ну да, черт возьми, он улыбался. Немного кисло, но это была почти человеческая улыбка.

– Мерлин… – Гарри держался за живот. – Я сразу вспомнил, как ты это вчера сказал. С той же интонацией, правда, при совсем других обстоятельствах. Блин, ты даже в постели командуешь этим своим менторским тоном. Это безумно возбуждает.

– Извращенец, – сказал Снейп, опуская руку на плечо Гарри и как бы невзначай подталкивая его обратно к столу.

– Кто бы говорил, – произнес Гарри вмиг охрипшим голосом. – Может, все же пойдем к тебе?

– Поттер, ноги твоей не будет в моих комнатах. Я серьезно.

– Ну и черт с ним. К сентябрю у меня будут собственные, и я смогу приглашать тебя каждый вечер. Макгонагалл сказала, что выбьет мое назначение.

– Какой ужас. Я надеялся, что этот кошмар ограничится одним летом.

Поскольку в этот момент профессор целовал шею Гарри, выглядеть разочарованным у него не вышло.

– Не надейся. Кстати, я действительно хочу серьезно обсудить наши отношения. Тебе не кажется, что пора рассказать о них всем? Мне чертовски надоело врать друзьям…

– Поттер, – Снейп снова немного отстранился. – Я вполне серьезно ставил условие, что подобных разговоров быть не может, пока ты не будешь на сто процентов уверен…

– Ты не так его озвучил. Сам сказал, цитирую: «Переспи с красивой девушкой. Если после этого в твоей идиотской голове еще останутся какие-то планы на мой счет, я подумаю, что с этим делать». Начинай думать, я на полпути к успеху.

– Правда? И кто же счастливица?

Поттер не заметил напряжения в голосе Снейпа.

– Гермиона.

Услышав свое имя, она зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от изумления. Или ей хотелось подавить несколько иное стремление? Признаться, в данных обстоятельствах она бы с радостью врезала Гарри.

Профессор, усыпляя бдительность своего любовника, провел рукой по его боку снизу вверх, чуть приподняв рубашку и лаская кожу легкими прикосновениями.

– И что же заставило тебя сделать такой выбор?

Гарри вздохнул, когда пальцы коснулись его соска, и признался:

– Она меня хочет.

Гермиона закусила нижнюю губу. Ей не пришлось особенно недоумевать, что в ее поведении заставило Гарри так думать. Она была непоследовательна, неразумна и, наверно, непривычно для себя откровенна.

– Это стремление обоюдно?

В тихих вкрадчивых интонациях Снейпа кипела такая ревность, что Гермиона решила, что впредь будет внимательно следить за тем, что она ест. Гарри, тонувший в удовольствии от ласк своего любовника, ничего не заметил.

– Рон слишком давит на нее. Я понимаю Гермиону: для магов ранняя помолвка – обычное дело, но у магглов все иначе. Она городская девочка, такие редко в семнадцать лет принимают жизненно важные решения. Он ей кольцо купил, хочет вручить, как только закончится наш курс, а она еще совсем не готова к свадьбе и всякому такому. Не знает, хочет ли остаться с ним на всю жизнь, но слишком любит Рона, чтобы сомневаться в нем или обидеть отказом. Вот она всякое и выдумывает, а на кого ей еще обращать внимание, кроме меня? Думаю, даже если у нас что-то случится, она первая попросит меня забыть обо всем и выберет его, растеряв все свои сомнения. Просто я вижу, что она готова сделать какую-то глупость, ну так пусть лучше со мной. Я, по крайней мере, никому не скажу, ну и смогу отнестись к этому просто.

Просто? Гермиона готова была расхохотаться. Гарри провоцировал ее. Даже если он понимал то, что мучает его подружку, то все, чего он хотел для себя, – это освободиться от навязанного ему Снейпом условия и наконец взять в оборот этого странного человека. Вот только глупость это была… Невероятная глупость. Она видела то, чего не видел ее друг. Снейп был не просто собственником, он никогда не смог бы спокойно отдать даже частичку того, что решил счесть своим. Его со всей очевидностью сводило с ума то, что Поттер воспринял его слова всерьез и искал, как выполнить поставленное самим профессором условие. Возможно, когда Снейп его озвучивал, ему и в самом деле хотелось отделаться от Гарри, но теперь измена стала бы для него чем-то невыносимым. Профессор упрямо жаждал способа отсрочить ее, избежать, хотя никогда не посмел бы признать, что занят именно этим.

– Значит, ты решил сделать благое дело, Поттер? – профессор чуть прикусил сосок Гарри. – А на самом деле…

– Мне никто другой не нужен. – Гарри был вознагражден за признание поцелуем. – Но ты ведь не поверишь моим словам…

Снейп кивнул, снова обретая утраченное было хладнокровие.

– Нет. Ты слишком лживое существо.

«Я тебе сейчас устрою! Нечего водить его за нос», – пообещала себе лучшая подруга Гарри Поттера и, понимая, что обрекает себя, по меньшей мере, на то, что ей сотрут память, скинула с плеч мантию-невидимку и прокашлялась.

– Гмм.

Чудовищно растерянный взгляд Снейпа был не менее сладостной наградой, чем паника на лице Поттера. «Не нужно играть со мной», – подумала она. Чуть покачивая бедрами, как делала это Флер, за что Джинни шепотом называла ее шлюхой, а Билл, вслух, – соблазнительным созданием, Гермиона сделала несколько шагов к столу.

– И давно вы здесь? – хрипло спросил Снейп.

Гермиона улыбнулась.

– Достаточно, чтобы услышать много интересного. Например, что ты, Гарри, хочешь переспать со мной, чтобы выполнить условие профессора.

Поттер побледнел, поправляя рубашку.

– Гермиона, прости…

Она улыбнулась.

– За что? Я на самом деле нахожу тебя сексуально привлекательным. Возможно, ты прав, меня беспокоит то, что я нахожу желанным кого-то, помимо Рона. Признаю, что мои фантазии сейчас сублимировались в желание заняться с тобой сексом.

– Что? – Гарри растерянно моргал, и она почти пожалела его, но продолжила безжалостно наносить удары.

– Давай сделаем это! Мистер Снейп утратит право тебя испытывать, а я, наконец, пойму, насколько сильно хочу быть рядом с Роном. Поверю, что он мой мужчина и мне не стоит сомневаться.

– Гермиона… – взмолился Гарри. – Ну что ты такое говоришь...

Снейп взял брошенную на стул мантию и попытался ретироваться.

– Надеюсь, вы тут без меня разберетесь.

Гермиона преградила ему путь.

– Нет.

Профессор вопросительно на нее взглянул.

– Нет?

Она хмыкнула.

– Не хочу оставлять вам шанса не поверить Гарри. У вас ведь не должно остаться никаких сомнений, что у него что-то было с девушкой, прежде чем вы соизволите принять тот факт, что он хочет именно вас. Ну так останьтесь, сможете все оценить собственными глазами.

Гермиона принялась расстегивать блузку. Не ней было красивое новое белье, которое она купила на прошлой неделе. Этакая прозрачная тряпочка, глядя на которую, Рон просто шалел от желания немедленно опрокинуть девушку на какую-нибудь горизонтальную поверхность, и в то же время удобная, как нравилось ей самой. Бродя по магазинам, она уже немного привыкла находить компромисс между своим и его вкусом. Ее это даже забавляло – представлять реакции Рональда при взгляде на ту или иную штучку, заметив которую в ее комнате, мама всегда улыбалась и говорила: «Ты совсем выросла». Гермиона впервые поняла, что именно ее парень, безалаберный и веснушчатый, делал ее такой, не заумной, а немножечко зрелой. Потому что его, черт возьми, волновало то, что она спрашивает, о ком он еще может думать, ее целуя. Гермиона не заметила, что ее руки нерешительно замерли. Глядя на Гарри, она больше не чувствовала совершенно ничего, кроме участия, сочувствия к той странной судьбе, что он себе выбрал. Было еще что-то вроде легкой досады, что теперь ей придется выбрать новый объект для фантазий. Этот мог идти к черту вместе со своим Снейпом и вкусной запеканкой из творога. Но она была хорошим другом, а потому все же преодолела разделяющее их расстояние и поцеловала Гарри в губы. Почти целомудренно, но и этого хватило, чтобы чужие пальцы, вцепившись Гермионе в плечо, сжали его до боли, отталкивая ее в сторону.

– Вон отсюда!

Северус Снейп сорвал Гарри со стола и обнял его, отгораживая своими руками от всего чертова мира. Его глаза при этом были глазами безумца, который за что-то свое растерзает кого угодно, но никому никогда это не отдаст. А Гарри был счастлив, так счастлив в этих объятиях-тисках, что именно это заставило Гермиону улыбнуться. Схватив с пола карту и мантию невидимку, она со словами:

– Ну и намучаетесь же вы друг с другом, – сбежала, прежде чем профессор успел послать ей в спину проклятье. Хохоча как сумасшедшая, все еще в расстегнутой блузке, она добежала до гриффиндорской башни. Напрямую ринулась в мужскую спальню и с порога призналась:

– Рон, я люблю тебя!

– Идите на фиг со своей любовью, – ответил ей Невилл, накрывшись с головой одеялом. – Поспать дайте! Один бродит до рассвета, а потом всех будит заявлениями, что это был прекрасный день. Другая врывается до полуночи, чтобы украсть чужие вещи, а потом признается, что они ей и не нужны были. Достали, блин!

Гермионе не было никакого дела до претензий Невилла. Она села на кровать Рона, потирающего глаза и пытавшегося понять, что происходит, и предложила:

– Как насчет чего-то сумасшедшего? Поженимся завтра?

Он взглянул на ее расстегнутую блузку. Ее улыбка его успокоила, и Рон пошутил:

– Тебя пытались изнасиловать, ты прикончила нападавших, а теперь хочешь, чтобы мы расписались в министерстве, прежде чем за тобой придут авроры?

– Что-то вроде. Ты же купил мне кольцо. – Она протянула руку. – Давай.

Рон покраснел.

– Чертов Гарри. Вообще-то, я собирался сдать его. Мне показалось, ты против того, чтобы мы вот так сразу поженились... Вот я и подумал… Может, для начала снимем вместе квартиру?

Гермиона продолжала протягивать руку, и он, кивнув, полез под подушку. Там была только красная коробочка и никаких фотографий блондинок. Значит, не так уж важны они были.

– Вот. – Он открыл футляр. Она почти ожидала, что кольцо будет чудовищным, но оно оказалось очень красивым. Изящный тоненький золотой ободок с похожим на капельку желтым бриллиантом.

– Большой, – шепнула она. Похоже, Рон выбирал долго, думая о том, что ей понравится, а что – нет.

– Ага, – гордо кивнул он. – Все деньги, что прилагались в качестве премии к моему ордену, угрохал. Осталось совсем немного, но, знаешь, хотелось, чтобы эти деньги пошли на что-то по-настоящему хорошее.

Она шмыгнула носом. Он взял ее безымянный палец и надел кольцо.

– Оно твое.

– Рон…

– Мерлина ради! – Невилл встал, кутаясь в одеяло, и, обняв подушку, зашлепал босыми ногами к двери. – Совет вам, любовь и всяческих благ. Но мне в пять утра в теплицу, и если хоть одна зараза спустится сегодня в гостиную, где я собираюсь хоть немного нормально поспать…

– Мы с тобой, – сказал Симус Финниган, удивительно бодро для человека, который пять секунд назад изображал громогласный храп. Каким-то чудом он смог вытащить с собой за дверь и Дина Томаса.

– Классная штучка, – заметил Рон, поглаживая кружевную бретельку.

– Классная, – признала Гермиона, взглянув на кольцо, украшающее ее палец.

~*~

– Мисс Грейнджер!

Гермиона вздрогнула и проснулась.

– Простите, – она с трудом подняла щеку со скрещенных на парте рук, глядя на возмущенное выражение лица профессора Снейпа.

– Мне казалось, вы не из тех людей, что рассматривают книги как эквивалент подушки. Так вот как вы обогащались знаниями все эти годы…

Она была слишком сонной, чтобы смущаться.

– Простите, сэр…

Тот, кто поставил предмет Снейпа первым уроком, был садистом. Профессор сам едва не зевал, если судить по темным кругам под глазами.

– Вон отсюда! – Гермионе наверняка почудилось, что он улыбнулся уголком губ. – Мистер Уизли, вас я тоже не хочу сегодня видеть в своем классе.

– Я-то тут при чем? – удивился Рон.

– Вам стоило растормошить свою подружку до того, как она своим сопением…

– Что? – тихо усмехнулся Невилл. – Разбудила вас, сэр?

К счастью, Снейп его не расслышал. Но Гермиона хихикнула, получив в награду поистине свирепый взгляд. Они с Роном поспешно собрали учебники и, держась за руки, покинули класс под аккомпанемент тихого похрапывания Гарри, которое Снейп не счел нужным заметить.

Конец


Валентинка для Белого кролика

Автор: Тasha911
Беты: Jenny
Заявка ГП/ДМ. Заднее сидение автомобиля. НЦа, естественно
Примечания: С нцой опять таки вяло)
Предупреждение: AU


– Больно…

– Ну, потерпи, – раздался страстный шепот. За ним последовала череда звуков, больше всего напоминавших глухие пинки, и обладатель сексуального шепота взвыл, как раненый лось, вполне по-человечески добавив: – Какого хрена?

Худой блондин, прижатый его весом к заднему сидению старенького "Фольксвагена", резко двинул вверх коленом и, скинув с себя взвывшего еще громче подражателя лосям, жестко произнес, расправляя помятую рубашку:

– Поттер, за годы нашей так называемой связи я вытерпел многое. То, что ты избрал для себя дебильнейшую низкооплачиваемую работу. То, что ты живешь с родителями… – Малфой нахмурился, – вдумайся: своей бывшей девушки! – Он осекся. – На мой взгляд, это вообще какая-то патология в твоем развитии, ну да Мерлин с ним. Я был терпелив… У меня от потакания тебе зубы сводило, но я ждал, когда же наконец твоя единственная извилина заработает, и отказывался от десятка… – Юный красавец задумался и исправился: – Сотни брачных предложений. Ладно, девушки, что выбирал папа, были богатыми уродинами, но мама ведь находила не только состоятельных, но и милых! А я…

– Драко...

– Заткнись! – Малфой разгладил стрелки на брюках. – Сегодня ты сказал, что много думал о нас, увидимся вечером… Скотина! Я потратил пять сотен на одежду, разругался с родителями. А ты приехал за мной на этой развалюхе, пять часов тряс по ухабам только для того, чтобы сесть ко мне на заднее сидение и сказать: «Это наш выбор, наша жизнь, давай трахнемся и отметим это!» Что во мне подсказало тебе, что я выбираю такое?

– Ах ты, сука… – Поттер с трудом выбрался из узкого промежутка между покореженных кресел. Делал он это, в том числе цепляясь за Малфоя. – В окно взгляни, зараза.

– И что? – Серые глаза, походя, пробежались по заснеженному полю и снова вернулись к созерцанию манжет. – Костер разожжем? Спалим твои дырявые покрышки?

– Придурок! – нежно сказал Гарри. – Пять акров земли, с огромным коттеджем. Ну, извини, что у меня не осталось денег на приличную машину, и мы немного не доехали. Как бы тебе ни надоели мама с папой, ты нигде не работаешь, а мне пока не так уж много платят… Надо же на что-то все это содержать, так что я немного сэкономил.

Малфой вздохнул, вынул из манжет запонки, аккуратно положил их рядом с задним стеклом и рухнул на своего едва вернувшегося в нормальное состояние любовника.

– Мы должны это отметить!

– Даже не знаю… Никак не могу решить, что у тебя острее – колени или язык.

– А смысл задумываться об этом, пока ты безоговорочно влюблен в мою больную голову и бледную задницу? – самоуверенно поинтересовался Драко, легко справляясь с чужой ширинкой. – Обожаю маленькие тесные машины.

– Нет, – сказал обладатель рук, заключивших Малфоя в крепкие объятья. – Это меня ты обожаешь.

Ну что тут добавить? Оба в тот вечер получили все возможные подтверждения своим громогласным заявлениям.

Конец

@темы: библиотека

---

тащу безбожно!!!!!!!!!!!ээээ....простите... коллаж + рассказ к коллажу...

15.02.2009 в 23:31

Пишет  Valdi:

кто-нить, заберите у Ди фотошоп!!!

да... на тему неумеренного потребления сливочного пива и об ошибочности выводов на пьяную голову!
не того отправили...наверное, надо было Снейпа...
из коментов....а как ученики обрадовались, придя на зелья
особенно Поттер, поди, был в восторге )) надо бы на эту тему драбблик, м?
...вот, теперь драбблика жду....
P.S. ДОЖДАЛИСЬ!!!!! \надеюсь автор меня не придушит...пока без разрешения.....но сил нет не вывесить эту очаровательную историю!!
Пишет  ~Leta~: 16.02.2009 в 02:07

Получилось немного больше драббла ))) соррь
*****************************************************************************
Он медленно приходил в себя. Так погано ему не было даже после прямого попадания Авады. Мутило и жутко хотелось пить. С трудом разлепив пересохшие губы, он тихо и жалобно застонал, надеясь, что Люциус поймет и подсуетится. Люциус не понял. Люциус вообще никак не отреагировал. Да и был ли здесь Люциус? Да и где это «здесь»?
Глаза открыть пока не получалось, и ему оставалось только прислушиваться. Сначала он подумал, что это шумит в ушах. Потом понял, что рядом несколько человек разговаривают тихим шепотом.
- Так паршиво Снейп на моей памяти еще ни разу не выглядел, - доверительно сообщил некто.
- Бедняга, наверное, какое-то зелье варил, да ошибся. Вон как позеленел весь. И волосы вылезли, - посочувствовал кто-то другой.
- Может, за мадам Помфри сходить? – неуверенно спросил шепот.
- Я те схожу! – ответил ему шепот погромче. – Снейп спит – время идет. После урока сходим.
- Но ему ж, наверное, плохо.
- Зато нам как спокойно!
Голоса на время утихли, оставив Его размышлять, причем тут Снейп? Ну да, Снейп был. Кажется, это было вчера. Точно! Был Снейп, Люциус и Тони. Они ходили в баню. Традиция у них такая: каждый год четырнадцатого февраля ходить в баню. Долохов эту традицию еще лет двадцать назад привез из своей дикой страны. Ну, чтобы после баньки, чистыми, свежими и полными сил начать принимать поздравления с Валентина. Кажется, они немного перестарались со спиртным. А все Снейп, между прочим! Это он все вопил, что ему надо в Хогвартс, что его ждет Дамблдор с докладом, что у него приворотное на огне, да тонны две непроверенных сочинений. Вот они и торопились успеть выполнить норму в сжатые сроки! Чтоб этому Снейпу икалось под Круцио, сука носатая!
Он со стоном попытался оторвать голову от чего-то жесткого и все же добраться до воды. Не получилось. Голова, словно чугунная, просто отказалась подниматься, со стуком падая обратно.
- Шевелится, - все тем же шепотом заметил некто.
- Стонет, - добавил кто-то другой.
- Плохо ему, - сочувственно вздохнул третий. – Может, все же Помфри?
«Да кто это шепчется? Зааважу! Неужели так трудно понять, что глоток воды мне сейчас дороже, чем Помфри? Кстати, причем тут Помфри? Кто такая Помфри? Де я?»
Героическим усилием Лорд Волдеморт оттолкнулся от стола, на котором почти лежал, и сел прямо, обведя мутным красноглазым взглядом притихший класс. Больше десятка учеников с каким-то священным ужасом смотрели на своего «учителя».
- Если это и было зелье, - очень тихо поделился своими наблюдениями с другом кто-то на задней парте, - то очень ядовитое. Это ж надо, как ему это… лицо сплющило.
- Профессор Снейп, вы в порядке? – невысокая девушка с пышной шевелюрой постаралась заглушить слова одноклассника.
Волдеморт же по-совиному хлопал круглыми глазами и судорожно нащупывал палочку в кармане чужой мантии. Как его сюда занесло? Это же Хогвартс? А эти дети – студенты Снейпа? И все они принимают его… за своего профессора? Либо они просто кретины, либо трусливые кретины, за столько лет впервые поднявшие глаза на Снейпа.
- Сэр…
- Воды, - булькнул пересохшим горлом Волдеморт, глядя на какого-то блондина, похоже – сына Люциуса. Тот быстро вскочил с места и поставил на учительский стол стакан чистой воды. Восхитительной, прохладной, мокрой воды, которую Волдеморт выпил с непередаваемым удовольствием. Это необходимо было как-то поощрить. Поднапрягшись, он припомнил стандартную формулу поощрения.
- Десять баллов Слизерину. А антипохмельного ни у кого нет? – наобум спросил он.
- Н-нет, с-сэр, - испуганно проблеял рыжий.
- Двадцать баллов с Гриффиндора, - расстроился Лорд.
- Н-но!..
- Молчать! – Волдеморт встал и, пошатываясь, вышел из-за стола. По-хорошему надо было делать ноги из замка, пока эти недоумки не поняли, кто перед ними. Но он не был уверен, что в таком состоянии сможет пешком и незаметно выбраться из Хогвартса, чтобы аппарировать домой. Ситуация казалась по меньшей мере странной и почти комичной. Интересно, где носит Снейпа? Был бы он на месте, то хоть зельями бы напоил… Стоп! Это же кабинет зелий! Вряд ли тут есть готовые, но уж ингредиенты точно должны быть!
- Малфой! – блондинистый аристократ вздрогнул и поднялся. Надо же, и этот не узнает! Ну дела… - Малфой, приготовь антипохмельное.
- Да, сэр.
Драко ринулся к кладовке за всем необходимым.
- Ты! – Лорд ткнул пальцем в пушистую. – Как там тебя?..
- Грейнджер, сэр, - медленно ответила та, подозревая, что происходит что-то неладное. Как бы Снейп ни выглядел, но имен учеников он не забывал ни разу!
- Гре… что? Авада!.. Хотя, это успеется, сначала тонизирующее приготовь.
Девушка сглотнула и тоже направилась к кладовке.
- Рыжий! - Рон вжал голову в плечи. Волдеморт хмыкнул и кивнул головой на дверь. – Смотайся за пивом. Мигом!
Уизли рысью бросился на выход.
- Шоколадный! – Забини и Томас одновременно вскочили со стульев.
- Я? – хором спросили он.
- Оба, - согласился Волдеморт. – На кухню за закуской. Что-то я с вами тут проголодался.
Парни поспешили выполнить странную просьбу учителя. Лорд же снова занял место за преподавательским столом и получал удовольствие. Черт, давненько он здесь не был, а зря. Почаще надо в школу наведываться, она ж все таки для Тома долгое время была домом!
Домом… Дом, друзья, родня… Поттер!
- Где Поттер? – опомнился Волдеморт.
- Его директор задержал, сэр, - отрапортовал долговязый парень с хронически перепуганным выражением лица.
- Двадцать баллов с Гриффиндора! – бодро откликнулся Лорд. Все складывалось как нельзя лучше! Пожалуй, из всех этих имбецилов только Поттер и мог бы его узнать. Хорошо, что его нет…
На парте Малфоя уже закипала основа для антипохмельного, Грейнджер сноровисто нарезала что-то для второго зелья, Уизли вернулся в кабинет, позвякивая рюкзаком с бутылками, «шоколадные» внесли два подноса со снедью… Так классно! И чего это Снейп все время жалуется на студентов? Вон какие услужливые.
Все же, как удачно, что сегодня он не почтил своим присутствием урок зелий! Надо будет потом сказать Снейпу, что пацан прогуливал, пусть помучает… Кстати, где же носит самого зельевара? Он же вчера так рвался в Хогвартс.

В это время, свернувшись калачиком и не выпуская изо рта большой палец, на широком лордовском троне спал, сладко посапывая, Северус Снейп. Рассерженная Нагини уже четвертый час кряду караулила его под троном, чтобы наказать за дерзость нахального смертного, посягнувшего на «святое», то есть на место ее любимого хозяина. Она бы с удовольствием сделала это и раньше, да только не хотела трон пачкать, все же обивка-то светлая, велюровая, чистится плохо. Но ничего, змеи умеют ждать, так что Нагини могла позволить смертному отоспаться в последний раз…

URL комментария

запись создана: 16.02.2009 в 00:05

@темы: коллажи гп, юмор